<…> Нынче наконец часу во втором пополудни я доехал сюда, милая маменька, и спешу воспользоваться задержанием почты. Я ехал так необычайно долго, как мне никогда еще не случалось ехать не только по почте, но даже на долгих, так что мне едва ли скоро опять придет охота брать почтовых. Вообразите, что до Калуги только одна и была станция, на которой мне дали лошадей через час, а на остальных должен был ждать на каждой от 10 до 18 часов. Дорогой я познакомился между прочим с какими-то калужскими дамами, Булыгиными[1011], которые еще несчастнее меня, которых я находил и от которых уезжал на каждой станции. Однако ж оне мне не были в большое услаждение от дорожного гнева. С Калуги взял вольных и поехал уже очень хорошо, но и тут было несколько задержек осью, которая у меня перегорела под Лихвином.

Письмо ваше мне доставил в Долбине А. П. Колениус[1012], который, отправляясь из Белёва, имел любезность зайти на почту. Я вам отменно за него благодарен.

Я посылаю при сем ключи от своих шкапов, а намерение мое такое: попросите, пожалуйста, Миколушку[1013], чтобы он с помощью этих ключей и не нарушая месторасположения прочих книг достал оттуда несколько весьма приметных по своей огромности: 2 тома Старой Кормчей, Новую Кормчую[1014], в бумажке, 2 тома Беверегия[1015], также фолианты. Наружность всех этих книг ему известна, а меня об них очень просил Иван[1016], которому они необходимы. Посылать огромных 5 фолиантов по почте в Долбино было бы неудобно, а потому да обратится он к Наташе[1017] с просьбою доставить их своему благоверному. А когда он достанет книги, то попросите его прислать ключи опять мне сюда по почте, потому что они мне будут нужны.

77. Родным

77. Родным

19 июля 1843 года Киреевская Слободка

<…> У меня тут, слава Богу, все идет порядком: Василий[1018] ссорится с Полосовной[1019], мужики убирают сено и хлеб, и я толкусь там и сям. В Рубче оказалось больше хлопот, чем я предполагал. Я было думал начать там глиняную постройку, а вместо того пришлось заниматься сажанием Рубчи на пашню. Переведя туда 16 тягл из Слободки, я оставил мужикам по 6 сороковых десятин на тягло, т. е. такое количество, какого почти ни у кого нет здесь в околотке, и думал, что они будут очень довольны, оставаясь на прежнем оброке, а вместо того весь мир пришел ко мне проситься на пашню: земли, дескать, мало осталось. Я сделал по-мирскому и, наверное, от этого в накладе не буду, зато хлопот много, и целый год будет мало денег. Впрочем, с будущей осени все придет в порядок, и, может быть, самим крестьянам будет лучше, потому что там народ очень избалованный и, по словам тамошних же стариков, не умел пользоваться землею.