Вопрос прозвучал неожиданно. В нем не чувствовалось ни провокации, ни сугубо служебного, официального тона.

— Конечно, правда.

— Не мели глупостей, — прервал Сергея приятель.

— Почему же? Если считают нас такими... Только как это понимать? — Сергей даже остановился, повернулся к конвойным. — Разговаривать с нами не велено, а вы...

— Идем, идем, — вмешался его товарищ. — Из этих шуток добра не будет.

Миновали лесок, и за густой порослью елок, орешника и осинника показалось село, лежавшее в разлогой балке.

— Вот здесь, кажись, и заночуем, — проговорил сразу оживившийся сотский.

Село тянулось вдоль долины, серело потрескавшимися от времени тесовыми кровлями.

Кое-где над хатами из труб вились дымки и таяли в холодной осенней синеве. Возле крайних дворов было безлюдно, пусто, за изгородью отлеживалась скотина, лениво побрехивали на путников собаки, зато дальше по улице — очевидно, в центре — толпился люд. Похоже, там было гулянье.

— Какой, кстати, сегодня день? — спросил Сергея товарищ.

— Не воскресенье ли? — ответил тот, отсчитывая в уме дни. — Так и есть — воскресенье.

Их, конвоиров и арестантов, праздничная толпа уже заметила, притихла и с любопытством поджидала.

— Присядьте-ка вон там, — указал сотский на лежавшие у плетня бревна, и задержанные свернули в сторонку, утомленно сели на старые, покрывшиеся мхом колоды, с удовольствием вытягивали гудевшие от усталости ноги, распрямляли плечи, пристально смотрели на крестьян. Те быстро оживились, окружили конвоиров, расспрашивали их о чем-то, в чем-то убеждали. Конвоиры отнекивались, жестикулировали, громко говорили с обступившими их людьми до тех пор, пока из ворот не вышел плотный, по-праздничному одетый человек.

— Что тут за оказия? Кто такие? Откуда и куда? — нарочито громко обратился он к неизвестным. Крестьянин явно был подвыпивший, а точнее сказать — пьян, как, впрочем, и все остальные. Он часто переступал с ноги на ногу, лицо его было не в меру красным, почти бурякового цвета, и слушал он сотского не очень внимательно, только так, для порядка.

— Видимо, староста.

— Возможно, — перебросились словами арестованные.

— Вот здесь бы нам, Митя, поработать. Хотя бы с недельку.

— Да. А ты все же будь поосторожнее, Сергей. Разве можно так с конвоирами?

— Да ну их к черту, — махнул рукой Сергей. — Думаешь, старшине доложат? Послушают, пораскинут мозгами, а доложить побоятся.

— Однако не следует рисковать. И так неизвестно, избавимся ли мы от этой беды. Дело, видишь, принимает серьезный поворот. Иначе не препроводили бы нас к становому, не вели бы в такую даль.