— Ну, это не обязательно должен быть рак. Врачи сейчас очень осторожны.
— Я не хочу предсказывать дурной конец, но ее мать от этого умерла…
«Если так, то он скоро будет свободен», — пронеслась мысль в голове у Анны. Эта мысль как будто обожгла ее.
— Такие вещи не всегда передаются по наследству.
— Будем надеяться, что это так.
— Кстати, а отчего умерла твоя мать?
— Она умерла от чахотки. Тебе это прекрасно известно.
— Нет, я уже плохо помню…
Грейн немного подождал:
— Звонил Яша Котик.
— Чего он хочет?
— В гардеробной лопнула труба. Залило его одежду…
— Что? За это несет ответственность компания, а не я. У них, наверное, есть страховка.
— Поскольку он субарендатор, то он не может требовать компенсации.
— Вот как? Да, это тоже верно.
Какое-то время Грейн ничего не говорил. Анна возилась с кофеваркой. На столе в вазе стоял букет цветов. Анна подлила в вазу воды. Солнце заливало кухню, через раскрытое окно дул теплый ветерок. Жужжала одинокая муха. В окно заглядывало бледно-голубое небо, в котором с гулом пролетал самолет. Аромат кофе смешивался с запахом роз и лилий. А Грейна как будто оглушили сильные запахи. Он уселся на стул в рубашке, незаправленной в брюки, и сидел как-то бездумно, окруженный тишиной и смертью со всех сторон. Куда бы он только ни повернулся, в последнее время он слышал одну и ту же историю: сердечный приступ, рак, апоплексический удар. В Нью-Йорке у него немного знакомых, но их оказалось достаточно, чтобы каждый раз его потрясала чья-то смерть. Умирали клиенты, которых Грейн обеспечивал на старости лет акциями «Взаимного фонда». Умирали учителя, которые вместе с ним преподавали во всякого рода талмуд-торах в Бронзвилле или в Бронксе. Известие об операции, предстоящей Лее, которое она сама донесла до него в телефонном разговоре, стало для Грейна настоящим ударом. Лея прямо сказала ему: она заболела из-за душевных терзаний и унижений, которые он на нее обрушил. Она даже припомнила Станислава Лурье:
— Сначала ты угробил его, теперь настала моя очередь.
Глава семнадцатая
Глава семнадцатая