Но трубку снова повесили.

«Давным-давно в Древней Греции был волшебный источник…» — кажется, теперь я могу повторить этот текст, даже если меня разбудят. Впрочем, я и так постоянно находился в полусне, учитывая выкуриваемые косяки и реки «Аверны». Потом наступил День благодарения, а за ним Рождество. В канун Нового года Боб Престо закатил шикарный прием. Мы с Зорой пили шампанское, а когда наступило время моего выхода, я погрузился в резервуар. Я был пьян и поэтому сделал то, чего никогда раньше не делал, — открыл под водой глаза. Я увидел лица зрителей и понял, что на них не написано брезгливости. В ту ночь мое выступление возымело на меня терапевтическое действие. Судорожные узлы внутри Гермафродита начали расслабляться, освобождая его от напряжения, пережитого в школьной раздевалке. Меня начал покидать стыд за свое тело. Ощущение того, что я — чудовище, отступило. А вместе с исчезновением стыда и ненависти к себе стала затягиваться и другая рана — Гермафродит начал забывать о Смутном Объекте.

В эти недели в Сан-Франциско я читал все, что мне давала Зора. Я узнал о том, какие у нас, гермафродитов, бывают разновидности. Я прочитал о гиперадренокортизме, феминизированных яичках и крипторхизме, которым страдал я. Я прочитал о синдроме Кляйнфельтера, при котором лишняя Х-хромосома придает человеку черты евнуха и определяет его дурной характер. Хотя меня больше интересовали исторические данные, нежели медицинские. Карл Генрих Ульрихс, писавший в Германии в 1860 году, говорил о третьем поле. Он сам называл себя уранистом и утверждал, что у него женская душа в мужском теле. Во многих культурах речь шла не о двух полах, а о трех. И именно третий всегда был одарен таинственными способностями.

И однажды холодным дождливым вечером я решил попробовать. Зора куда-то ушла. Это было воскресенье, и мы не работали. Я сел в полулотос на пол и закрыл глаза. Сосредоточившись в молитвенном состоянии, я стал ждать, когда моя душа покинет тело. Я пытался впасть в транс или превратиться в животное. Я прилагал к этому все усилия, но у меня ничего не получалось. Похоже, у меня не было особых способностей, и я не годился в Тиресии.

В связи с этим мне вспоминается один вечер в конце января. Было уже за полночь. В резервуаре была Кармен. Мы с Зорой сидели в гримерке, поддерживая традиции — термос и конопля. Зоре в русалочьем костюме было трудно передвигаться, поэтому она с видом рыбьей одалиски возлежала на кушетке. Со свисающего с валика хвоста стекала вода. Сверху на ней была надета футболка с изображением Эмили Дикинсон.