После последнего таинственного телефонного звонка Мильтон стал ждать следующего. И он раздался через неделю, в воскресенье.

— Алло!

— Доброе утро, Мильтон.

— Послушайте, кто бы вы ни были, я хочу, чтобы вы мне ответили на несколько вопросов.

— Я звоню не для того, чтобы удовлетворять ваши желания. Гораздо важнее, что хочу я.

— Мне нужна моя дочь. Где она?

— Здесь, со мной.

В трубке по-прежнему слышались отдаленная музыка и пение, напоминавшие Мильтону о чем-то давно прошедшем.

— А откуда мне знать, что она с вами?

— Почему бы вам не задать мне несколько вопросов? Она много чего рассказала мне о своей семье.

Ярость, захлестнувшая в это мгновение Мильтона, показалась ему почти невыносимой, и он приложил все силы, чтобы не разбить телефон о стену. Однако одновременно мозг его лихорадочно работал.

— Как называется деревня, где родились ее дед и бабка?

— Минуточку… — трубку, видимо, прикрыли рукой, — Вифиния.

Ноги у Мильтона подкосились, и он опустился на стол.

— Теперь вы мне верите, Мильтон?

— Мы однажды ездили в пещеры Кентукки — чистая обдираловка. Как они назывались?

Микрофон трубки снова прикрыли, и через мгновение голос ответил:

— Мамонтовы пещеры.

Мильтон вскочил. Лицо его побагровело, и он рванул воротничок рубашки, чувствуя, что задыхается.

— А теперь я хочу задать вопрос, Мильтон.