Еще в начале века Горький писал о современной деградации личности в результате разрыва с коллективом. Он считал, что культурное и социальное возрождение общества возможно только через единение отдельных индивидуумов в сплоченный и высокодуховный организм – коллективную личность. После возвращения в Советский Союз Горький выступил с инициативой создания коллективных работ, посвященных истории труда и революционной борьбы в России. В 1932 году началась работа большой команды авторов над «Историей гражданской войны», позже вышла «История фабрик и заводов» – плод совместного труда рабочих и писателей.
Тема коллективного творчества как средства самовоспитания и «самозабвения» отдельных личностей во имя всеобщего единства стала одной из ведущих в его речи на I Всесоюзном съезде советских писателей в 1934 году. Горький обличал «мещанскую конкуренцию», противопоставляя ей социалистическое соревнование, призывал писателей к ответственности перед страной и читателями, критикуя тех, кто все еще «пользуется правом писать плохо».
<†††>
Уважаемые товарищи, мне кажется, что здесь чрезмерно часто произносится имя Горького с добавлением измерительных эпитетов: великий, высокий, длинный и так далее.
«Учить – значит взаимно делиться опытом. Только это. Только это, и не больше этого»
Не думаете ли вы, что, слишком подчеркивая и возвышая одну и ту же фигуру, мы тем самым затемняем рост и значение других? Поверьте мне: я не кокетничаю, не рисуюсь. Меня заставляют говорить на эту тему причины серьезные. Говоря фигурально, все мы здесь, невзирая на резкие различия возрастов, – дети одной и той же очень молодой матери – всесоюзной советской литературы.
Измерение роста писателей – дело читателей. Объяснение социального значения произведения литературы – дело критики.
Мы видим, что наши читатели всё более часто и верно оценивают рост писателя даже раньше, чем успевает сделать это критика. Примеры: «Петр I» Алексея Толстого, «Капитальный ремонт» Соболева, «Я люблю» Авдеенко и десяток других книг, написанных за последние три-четыре года.
Разумеется, я не склонен проповедовать уравниловку в стране, которая дала и дает тысячи героев, но требует сотен тысяч их. Но я опасаюсь, что чрезмерное расхваливание одних способно вызвать у других чувства и настроения, вредные для нашего общего дела, для нормального роста нашей литературы.
Среди нас есть еще немало людей, которые родились и воспитывались в атмосфере злейшей мещанской конкуренции. И весьма часто эта конкуренция замещает соревнование, а конкуренция и социалистическое соревнование – понятия несовместимые, ибо враждебны в корнях своих.