– Да. Но нельзя же сравнивать короткий роман – даже самый бурный – с отношениями брата и сестры.

Или с браком, в котором есть ребенок.

– Ты права, – лицо ее становится по-настоящему грустным, – нельзя.

Наступает долгая пауза, а потом она окликает меня по имени и поворачивается ко мне. Опирается на подлокотник дивана.

– Да?

– Мередит, мне нужно кое-что тебе рассказать, – она хмурится и смотрит на руки, сложенные на коленях.

– Давай, – я тоже поворачиваюсь к ней лицом.

– Я для этого и приехала. Поговорить о Дэниеле, – она смотрит на меня, и в глазах у нее ужас.

Мне вдруг становится холодно, так что я вытаскиваю из-под себя плед-букле и накидываю нам на ноги.

– Что такое?

В голубых глазах Джози стоят слезы, нижняя губа дрожит. Я вспоминаю, как она могла разрыдаться по заказу, чтобы как-нибудь навредить мне. Но на этот раз слезы искренние. Она явно готова разреветься, и мне вдруг хочется защитить ее. Я беру ее за руку. Она тяжело дышит, наверное, целую минуту, не отводя от меня глаз и сжимая мою ладонь. А потом рассказывает о той ночи, когда погиб Дэниел. О том, как она напилась в «Пяти шагах». О том, как кто-то позвонил Дэниелу и попросил приехать и забрать ее домой. Там еще много подробностей, в основном совершенно ненужных, но я не могу уследить за всеми.

– Нет, – я отпускаю ее руку и качаю головой, – все было не так. Он поехал за бургером. Он маме так сказал.

– Он соврал. Он хотел меня прикрыть, – лицо ее искажается в мучительной (и безуспешной) попытке не заплакать. По щекам текут слезы. – Он ехал за мной.

– Но это же только… гипотеза, – у меня учащается пульс, – правда же? Откуда ты знаешь, что он ехал за тобой? Он умер, не доехав до бара. Может быть, он все-таки собирался за бургером, согласись.

Она не отвечает. Она даже не вытирает слез, стекающих по щеке.

– Джози! Ты же не знаешь точно?

– Знаю, – шепчет она.

– Откуда?

– Не могу тебе сказать.

– Это еще почему? – я злюсь все сильнее.