– Прости, – плачет она, – прости.

– За то, что ты не разуваешься? Или за то, что смерть Дэниела – ваша с Ноланом вина? – я кричу.

– Господи, не говори так, – в глазах Джози ужас, губы дрожат, – пожалуйста.

– Хорошо. Давай искать светлую сторону. По крайней мере, теперь мне легче будет развестись.

– Мередит, не надо. Не делай этого. Вы друг друга любите, – шепчет она, а потом начинает сбивчиво объяснять, как все это повлияло на ее жизнь. То, как она многие годы себя наказывала. Несет что-то об Уилле и их расставании. Потом о Гейбе.

Я ее перебиваю.

– Джози, ты снова говоришь только о себе. О том, как повлияла смерть Дэниела на тебя.

– Нет. Я просто не хочу, чтобы она испортила еще и твой брак.

– Поздно.

– Мне очень жаль. И ему тоже. Прости нас, пожалуйста.

– Простить?

Она кивает.

– Обращайся с этим вопросом к Дэниелу. Или проси Господа.

– Уже, – говорит она.

Мне кажется, что это низкий трюк, потому что она атеистка. Я в этом совершенно уверена.

– А мама с папой? Они знают?

Она качает головой.

– Думаешь, они тебя простят? Думаешь, мама смирится с таким поворотом?

– Не знаю, – булькает она. Лицо у нее красное, мокрое, в потеках туши. – Надеюсь, что она меня простит. Что они оба смогут меня простить.

– Это возможно, – голос у меня дрожит, но я сдерживаю слезы. Я не буду плакать, пока не останусь одна. – Но я никогда тебя не прощу. Ни тебя, ни Нолана. Никогда в жизни.