– И как вы пообщались?
– А то ты еще не знаешь, – я начинаю закипать.
Нолан открывает рот, потом закрывает. Очевидно, он только что отказался свидетельствовать против себя, что я ему и сообщаю.
– Подожди минуту, – говорит он, указывая на дочь, а потом уводит ее в гостиную вместе с печеньем.
– Когда уложим Харпер, – говорю я, понимая, что мы не сможем не кричать. Я точно не смогу.
– Ее заберут мои родители, – он смотрит на часы на микроволновке, – с минуты на минуту.
– Что? Почему? Я только что приехала. Я хочу побыть с ней.
– Ну, ты же нам об этом не сообщила. А я их уже попросил за ней присмотреть.
– А сам чем собирался заниматься? – шиплю я. Я не хочу его обвинять (по крайней мере, не в этом, но почему-то так получается).
– Отдохнуть немного, – мрачно говорит он. Вроде бы спокойно, но с горечью. – Я уже две недели вожусь с ней один…
– Во-первых, – злобно перебиваю я, – всего одиннадцать дней, а не две недели. Во-вторых, я с удовольствием заберу ее на следующие одиннадцать дней. Прямо сейчас. Скажи своим родителям, что обойдемся без них.
– На самом деле не обойдемся. Нам нужно поговорить. А родители пока посидят с Харпер, – твердо отвечает он. Он редко говорит так властно.
Какое-то время я смотрю на него, потом пожимаю плечами.
– Ладно, – пусть этот раунд останется за ним.
В любом случае, нам нужно уже что-то предпринять. Сорвать пластырь с болячки нашего брака.
Через несколько минут я убегаю в душ, чтобы не встречаться с родителями Нолана, тщательно сушу волосы, одеваюсь, крашусь.
С одной стороны, я тяну время. С другой – проделываю свой обычный ритуал, чтобы набраться уверенности в себе перед сложным делом. Одно совершенно ясно – я вовсе не прихорашиваюсь для мужа. Поэтому реакция Нолана, который окидывает меня тоскливым жадным взглядом, становится для меня неожиданностью.
– Ты очень красивая, – искренне говорит он.
– Спасибо, – я невольно смягчаюсь от комплимента, хотя этого хватает только на пару секунд. – Харпер уехала? – уточняю я.
– Да, они только что ушли. Хочешь, сходим куда-нибудь. Поужинаем.