Я снова стучу, и на этот раз дверь распахивается. Я делаю шаг вперед – и вот я в большой дымной кухне. Рамы с винными и пивными бокалами громоздятся у стены, мусорные баки переполнены бумажными тарелками и объедками. Молодой чернокожий, открывший мне, возвращается к огромной раковине.
– Вы похожи на нее. – Он кричит, чтобы перекричать музыку.
– Как вас зовут,
– Никаких имен. Так безопаснее.
Он невысокий и худощавый, но жилистый, как боксер в легком весе. Голова у него обрита, лицо украшает бородка.
– Это вы прислали мне записку?
– Да. У нас мало времени. Я пробуду тут один всего полчаса, потом ко мне присоединится другой мойщик. Лучше, чтобы он вас не видел.
Музыка наверху гремит так, что пол вибрирует. С моего плаща уже натекла лужица. Я снимаю плащ и обвожу помещение взглядом, ища швабру.
– В углу, – говорит мужчина, словно прочитав мои мысли.
Я иду за шваброй. Мне кажется, что он скажет мне больше, если мы оба будем чем-нибудь заняты. Если он займется мытьем бокалов, а я стану вытирать пол, нам не нужно будет смотреть друг на друга. Разговор пойдет легче.
– Откуда вы узнали, где меня найти? – спрашиваю я, возя тряпкой по луже.
– Вы уже давно задаете очень много вопросов. Многие знают, где вас искать.
– А почему со мной связались именно вы?
– Меня восхищает ваша настойчивость. Вот бы моя мать так обо мне заботилась. – Он замолкает; я чувствую, что это не все, и жду. Молодой человек меня не разочаровывает. – Номса много говорила о вас. Мне хотелось посмотреть на женщину, которая дала жизнь столь великому борцу.
– А где она вам это говорила?
– В военном лагере.
– Вы проходили обучение вместе с ней? Как боец?
– Да. – Он прекращает мыть посуду, вытирает руки о фартук и тянется к пачке сигарет, лежащей на разделочном столе рядом. Закуривает и возвращается к мытью бокалов, сигарета свисает у него из губ.
– Вы больше не боец?