Я поднимаюсь.

По рукам.

Мы протягиваем друг другу руки, крепко пожимаем их, глядя друг другу в глаза, это признание взаимного уважения. Я говорю.

Можно спросить, как она себя чувствует?

Все в порядке.

А дальше что?

Сегодняшний день она проведет в терапевтическом отделении. Потом вернется к своей программе, будет проходить ее сначала. Мы пытаемся связаться с ее бабушкой, потому что по нашему Уставу, если пациент сбегает, а потом возвращается, следующий срок пребывания нужно оплачивать заново. Тебе по-прежнему запрещено общаться с ней, но, если хочешь, я буду давать тебе сводки о ее самочувствии.

Хочу.

Считай, что это первая сводка.

Если увидишь ее, скажи, что я люблю ее.

Он улыбается.

Хорошо.

Спасибо.

Тебе пора в отделение.

Хорошо.

Если что-нибудь понадобится, обращайся.

Хорошо. Спасибо.

Он кивает.

И тебе спасибо.

Я выхожу из кабинета. Иду по короткому коридору, возвращаюсь в отделение. Групповая сессия закончена, все направляются в столовую на обед. Я догоняю Леонарда с Майлзом, и мы идем в столовую вместе. По дороге они спрашивают меня, где я пропадал, я рассказываю, они ошеломлены. И поведением Лилли, и моим поведением, и поведением Линкольна с Хэнком. Их поражает все – что она сбежала, что я ее нашел, что Линкольн с Хэнком мне помогали. Спрашивают меня, трудно ли было, я говорю – да. Спрашивают, поступил бы я так же снова, и я говорю – да, и ради вас обоих тоже поступил бы так же. Пока мы выбираем еду – сегодня главное блюдо рис по-испански со свиной котлетой, – они расспрашивают, как дела у Лилли, что ее дальше ждет. Я рассказываю, умалчиваю только про деньги, потому что это не к месту. Они говорят, чтобы я дал им знать, если потребуется помощь. Я благодарю их.