Совсем тихо.

Думаю о Лилли и плачу.

Это все, что я могу.

Плакать.

Я сижу в комнате, Лилли тут же. У меня загруженный пайп в одной руке, бутылка в другой. Горелка стоит на полу между ногами. Курю, пью, жду, когда наступит забвение. Мне и хорошо, и гадко.

Старикашка тоже тут. Лилли ублажает его. Я сижу и наблюдаю за ними. Сижу и курю. Сижу и пью. Меня волнует только пайп. И еще бутылка. Перед ними я бессилен. Мне и хорошо, и гадко.

Сны похожи на реальность, как бывают похожи сны, во снах я вижу, слышу, обоняю, осязаю. Образы мелькают, как в кино со стереозвуком. Крэк и алкоголь в моем теле реальны, крэк и алкоголь в моем мозгу реальны. Я балансирую на грани между сознанием и бессознательным, туда, сюда, между рассудком и безумием. Мне и хорошо, и гадко. И хорошо, и гадко.

Я просыпаюсь от этого сна. Вылезаю из постели. Иду в ванную. Встаю под душ, смываю с себя вчерашнюю грязь. Долго стою под водой.

Одеваюсь, выхожу из палаты, наливаю чашку кофе, спускаюсь по лестнице в кабинет Линкольна. На нижнем ярусе групповое занятие, и, проходя мимо, чувствую на себе взгляды всех присутствующих. Я не смотрю ни на кого. Не здороваюсь. Прохожу мимо телефонной кабинки, потом через короткий коридор. Дверь открыта, Линкольн сидит за столом, читает Синюю книгу, Великую книгу, библию Анонимных Алкоголиков. Он смотрит на меня, пока я приближаюсь, и говорит.

Садись.

Сажусь напротив.

Хорошо спал?

Нет.

Кошмары снятся?

Да.

Я так и думал.

Почему?

Потому что так бывает.

Что бывает?