Мне не хватает моего камня времени. А подобрать белый камешек я не решаюсь.

– Слушай меня внимательно, Лора. – Мой голос звучит еще строже; трое птенцов испуганно верещат и прячутся под крыло Джеронимо. – Я пока не превратилась в старуху, выжившую из ума, которой не решаются сказать, что ей пора в богадельню. Так вот: я хочу знать этот проклятый диагноз.

– …

– Когда его будут оперировать? Я приеду в больницу после… Обещаю.

И я начинаю свыкаться с этой мыслью. Нарушить клятву. Увидеть Илиана. Даже искалеченного, даже постаревшего, даже побежденного. Особенно побежденного. Мне незачем скрываться: Оливье обо всем догадался, он все знает. Годы обмана разлетелись в пыль и выметены вместе с осколками снежных шаров. Может даже случиться, что Оливье и Илиан поймут друг друга. Ведь они – в каком-то смысле – похожи. И ведь бывает так, что муж в конце концов прощает соперника, когда тот расстается с его женой… Оливье должен гордиться тем, что я предпочла его! Пытаюсь представить, как Илиан играет на гитаре у нас на балконе, у берега Сены, а Оливье показывает ему свою мастерскую. Это вызывает у меня улыбку – нелепая мысль, столь же нелепая, сколь и возвышенная…

– Мама, его не будут оперировать.

Мне чудится, что Сена вдруг остановилась. Что ее воды застыли. Несколько ошеломляющих секунд – и вдруг нахлынувшая волна ужаса сметает все: берег, скамью, дома, гуляющих женщин, мужчин и детей, прошлое и настоящее…

– Твой друг неоперабелен. Раны не затягиваются. Плевральные полости полны жидкости. Грудная клетка проломлена. Врачи опасаются легочного кровотечения. Нижняя и средняя доли уже начали кровить. Твой друг… обречен.

* * *

– Я уезжаю, Оли… В Руасси.

Не чувствую под собой ног, не слышу, что говорю, не ощущаю собственные пальцы – не уверена даже, что они смогут держать руль.

Илиан… Обречен…

Когда Лора отключилась, я как сомнамбула вслепую пошла домой. Схватила сумку, ключи от машины и так и уехала бы, не предупредив Оливье, если бы не столкнулась с ним в дверях.

– Правила… наши правила, Оли… стюардессы обязаны… быть в распоряжении… даже… даже если рейс отложен… рейс… на Джакарту…

Оливье мне не верит. А я и не пытаюсь заставить его поверить. Хотя на сей раз говорю правду. Лора мягко сказала мне: не торопись, мама, твой друг еще под наркозом, он придет в себя часа через три, тогда и навестишь его. Вот я и решила сперва поехать в Руасси, подождать там, а потом уже отправиться в Биша.

– А я думал, что мы перестали обманывать друг друга, Нати. Почему бы тебе прямо не сказать, что ты едешь повидать этого типа с ласточкой?