— Киномеханик Бан, — сказала Завиток, — если ты сыграешь партию скрипки, то, думаю, как раз выйдет как надо. Сможешь это изобразить на эрху?
— Конечно-конечно, — сказал Бан. — Мы ж тут целый, на хрен, оркестр.
Ай Мин, Завиток и Вэнь Мечтатель путешествовали все вместе уже пять недель и успели одолеть две тысячи пятьсот километров — поездом, автобусом, на телеге, на мопеде и на своих двоих. Ее двоюродные дед и бабушка, которым было уже за шестьдесят, обладали выносливостью лам. Все их вещи умещались в один-единственный чемодан; об этом багаже заботились с наивысшим тщанием, и все же выглядел он таким потрепанным, словно прожил уже десять тысяч жизней. Завиток и Вэнь могли выжить на кипятке и редиске и питаться хоть солнечным светом и пыльным воздухом. Ай Мин не уверена была даже, что они вообще когда-нибудь спят — потому что всякий раз, как она открывала глаза, будь то в полночь, в три часа ночи или на рассвете, они неизменно бодрствовали.
Вэнь рассказывал ей о пустыне, о товарище Стеклянный Глаз и о ее собственном отце, Тихой Птичке. Завиток рассказывала о Большой Матушке Нож, госпоже Достоевской и Чжу Ли. Порой Ай Мин плакала без причины, даже если история была с хорошим концом. Порой, когда история была грустная, она ничего не чувствовала — даже биения собственного сердца.
Теперь же Завиток раскладывала по порядку страницы очередной Книги записей, потому что они выпали на землю и все перепутались. Ай Мин наблюдала за Вэнем Мечтателем. В его лице была угловатая четкость, какое-то невообразимое спокойствие. В солнечных лучах его седые волосы казались почти прозрачными.
Вэнь решил переписать последнюю главу от руки. Писал он курсивом и, вырисовывая иероглифы, почти не отрывал кисть от бумаги. Что-то в этом всем было циклическое и вечное, как вода.
Он поднял на нее глаза и отложил кисть. Слово, которое он только что написал, было 宇 (и), что значило и
— Дитя мое, ты знаешь, куда хочешь отправиться?
Она вспомнила, как гуляла с отцом по Тяньаньмэнь и как сказала ему:
— Не знаю. Просто хочу оставить все это позади.
Вэнь грустно поглядел на нее.
— Но даже после такого когда-нибудь тебе, может, придется продолжить как-нибудь по-другому.
— Как? — спросила она.
Он не ответил. Взялся за кисть и продолжил писать. Невысокая стопка тетрадей, лежавшая рядом с ним, словно чуть приподнялась, как меха гармошки. Ай Мин изучала фотографию, которую он всегда держал рядом. Чжу Ли держала скрипку так, будто это инструмент, дерево и струны — а не ее мысли и не ее будущее — нуждался в защите. Что, если здесь мне и нужно остаться, задумалась Ай Мин. Что, если я не смогу выжить одна? Она казалась сама себе незнакомкой, словно тело ее было огромным домом, в котором она соизволила посетить лишь одну комнату.