— Когда видишь все это, — сказал я, — невольно вспоминаешь стройки первых лет.

Лицо Папста, испещренное ранними морщинами, омолодила улыбка:

— Это зависит от точки зрения, — возразил он, — только от точки зрения! Мы, заказчики, после долгого согласования планов видим одни лишь колонки цифр. Вон тот экскаватор для нас не просто машина, а проблема сроков, из-за громадных затрат, понимаете? С моей точки зрения, в этом строительстве, к счастью, нет и тени неразберихи трудных первых лет. — Холодный ветер пронизывал насквозь, и он глубже надвинул на лоб меховую шапку. — Интересная девушка, эта ваша знакомая, — сказал он вдруг без всякой связи. — Мы вчера засиделись далеко за полночь, спорили, нет, просто беседовали. Конечно, за один вечер не узнаешь человека, но должен отметить…

Мы посторонились, пропуская бульдозер, который протарахтел мимо; водитель приветственно кивнул Папсту.

— …я должен констатировать, — продолжал Папст, — что в данном случае нельзя говорить об иллюзиях. Или о романтике, вернее, об игре в революционную романтику, которой тешится молодое поколение. Нет, здесь я почувствовал серьезное желание освободиться, прежде всего от влияния отца, который для нее, по-видимому, символическая фигура. Желание, на мой взгляд, вполне оправданное, тем более что этот представитель науки является старым или новым воплощением классовых пережитков, типом карьериста, паразитирующего, как сказал Маркс, на теле государства. Подобный тип будет возникать и при социализме, потому что в эпоху сосуществования буржуазное общество еще оказывает на нас свое влияние. Я думаю, эта симпатичная девушка в своем доме не могла найти себя, она ищет и должна искать настоящую жизнь самостоятельно. Ей не поможет даже тот, кого она считает идеалом и о ком говорила весь вечер.

Мы поднимались вверх по холму, время от времени останавливаясь и оглядываясь. Не будь мороза, я не смог бы и шагу ступить в своих полуботинках: все разворочено машинами, гусеницами бульдозеров, коричнево-желтая грязь была бы чуть не по щиколотку. Я нагнулся и поднял комочек.

— Это известняк, из-за содержания железа ставший охристым, — пояснил Папст, время от времени переходивший на поучающий тон. — Наш местный граптолитовый сланец из раннего силура сопровождается кое-где этим охристым известняком.

Я посмотрел вниз в долину.

— А техническую воду вы будете качать из реки? — спросил я, заметив глубокие траншеи на склоне.

Река не замерзла. Над водой поднимался белый дымок. Февральское солнце прорвало Плотный слой облаков, дул ветер, он гнал по долине освещенные солнечными лучами клочья тумана. Папст указал рукой на недостроенное здание, к которому вели глубокие траншеи, и стал подробно рассказывать мне о трудностях, связанных с умягчением воды и очисткой сточных вод, при этом все время повторял, что нужны большие капиталовложения. Но я слушал его вполуха; уже готовая трансформаторная подстанция напомнила мне о проблеме энергоснабжения.