— Это была фрау Блисс, моя новая экономка. А фрау Эшер снова вышла замуж.

Волков взял собаку на поводок. — Я из газеты узнал о случившемся, поэтому я и приехал. Я не знал, в каком отеле ты остановилась, иначе я позвонил бы.

— Ты жив! — повторила она ещё раз.

— И ты жива, душечка! Всё остальное не имеет значения.

Она смотрела на него. Ей сразу же стало понятно, что он имел ввиду — что всё остальное, её израненная гордыня и оскорблённый эгоизм исчезли под давлением последнего простого и отрадного факта, что любимый человек не умер, что он ещё жив, что он был здесь рядом с ней, что он мог дышать, независимо от случившегося и от того, где были его чувства в этот момент. Борис приехал к ней не потому, что был слабым человеком, и не из чувства сострадания; причиной его приезда стало осознание этого факта, поразившее его как удар молнии, последнее, что ему оставалось сделать и что нужно было сделать перед надвигавшимся концом, это осознание, устранявшие все проблемы, и которое озаряет нас, как правило, слишком поздно.

— Да, Борис, — ответила Лилиан. — Всё остальное не имеет значения.

Волков взглянул на багаж. — Когда у тебя поезд?

— Через час. Пусть себе без меня едет.

— И куда же ты отправишься?

— Куда-нибудь. Сначала в Цюрих. Мне всё равно, Борис.

— Тогда давай уйдем отсюда. Переедешь в другой отель. В Антибе я зарезервировал номер. В отеле «Дю Кап». Можем снять ещё один номер для тебя. Отослать твой багаж сразу туда?

Лилиан покачала головой. — Не надо, пусть остается здесь, — сказала она вдруг крайне решительно. — Поезд отходит через час, и мы уедем. Я не хочу здесь оставаться. И тебе надо возвращаться.

— Мне не надо возвращаться, — ответил ей Волков.

Лилиан взглянула на него. — Неужели ты выздоровел?

— Нет. Но мне не надо обратно. Я могу поехать вместе с тобой, куда ты захочешь, Лилиан. И насколько ты захочешь.

— Но.

— Я тебя тогда понял, — сказал Волков. — О Боже мой, душечка, как я понимал, что ты хотела уехать.

— Почему же ты не уехал вместе со мной?

Волков промолчал. Он не хотел напоминать ей о том, что она тогда наговорила. — А ты поехала бы со мной? — спросил он наконец.

— Нет, Борис. — ответила она. — Это правда. Тогда я не поехала бы.