Губерт смошенничал: перевал наверху не был закрыт. Машина теперь резво шла в гору, и неожиданно взгляду Клерфэ открылся вид на долину, освещенную мягким голубым светом наступавших сумерек, а там внизу были разбросаны, словно игрушечные, дома деревни с их белыми крышами, покосившейся колокольней кирхи, с парой катков и несколькими гостиницами, с первыми огоньками в окнах домов. На какое-то мгновение он остановил машину и кинуть взор на долину с её деревней, потом снова медленно двинулся по извилистой дороге вниз. Где-то там, внизу, в санатории обитал Хольман, его напарник, товарищ по гонкам, который год тому назад неожиданно заболел. Врачи установили туберкулез, а Хольман только посмеялся над этим диагнозом — этого просто не могло быть в век антибиотиков и чудодейственных плесеней. Ну, а если это все-таки случилось, то можно было получить горсть таблеток, несколько уколов и — порядок ты снова здоров. Но чудодейственные препараты были не такими славными, как их прославляли, и далеко не безобидными, как это клятвенно обещали. Это касалось в первую очередь людей, выросших в военное лихолетье и испытавших на себе постоянный голод. Однажды во время гонки Милле Милья[4], когда до Рима уже оставалось совсем недалеко, у Хольмана открылось кровотечение, и Клерфэ вынужден был ссадить его на пункте техобслуживания. Врач настойчиво предлагал отправить его на несколько месяцев в горы. Хольман поначалу рассвирепел, но потом смирился, а пара месяцев превратились уже почти в целой год.

Вдруг зачихал мотор. Клерфэ подумал, что это свечи, снова! Это всегда случается, если едешь и не думаешь о том, как ты едешь! На оставшемся участке уклона он пустил машину вниз накатом, пока не выехал на пологую дорогу и не остановился. Потом он открыл капот.

Причина, как обычно, была в забрызганных маслом свечах второго и четвертого цилиндров. Он вывинтил свечи, почистил их, снова поставил на место и завел двигатель. Все было в порядке, мотор работал нормально, и Клерфэ вдобавок несколько раз дернул ручку подсоса, чтобы из цилиндров ушло лишнее масло. Когда он выпрямился, то увидел перед собой сани в парной упряжке, подъезжавших с встречной стороны. Лошади испугались резкого шума мотора, вздыбились, развернули сани поперек дороги и толкнули их прямо на машину. Клерфэ быстро подскочил к лошадям, схватил левую под уздцы и повис на ней. Какое-то мгновение лошадь еще тащила его.

Сделав несколько рывков, животные остановились. Они дрожали, и над головами клубился пар от их дыхания. Испуганные и полные безумия глаза лошадей, казалось, принадлежали каким-то первобытным существам. Клерфэ осторожно отпустил сбрую. Лошади стояли, всхрапывая и позванивая колокольчиками. Он увидел, что это были не заурядные лошади, которых обычно запрягают в деревенские сани.