— Это нет, — отзывается Вацек. — Но…

Выясняется, что ему открыла глаза вдова Конерсман. Мне слегка льстит сознание того, что она из всех обитателей дома заподозрила в блуде только меня.

— Слушайте, — обращаюсь я к Вацеку. — Если бы только вы знали женщину, из-за которой я схожу с ума! Вы бы меня не заподозрили! А впрочем, сравните хотя бы фигуры. Вы ничего не замечаете?

Вацек тупо смотрит на фотографию Герды, где написано: «Людвигу с любовью от Герды». Но что он в состоянии заметить одним глазом?

— Похоже это на фигуру вашей жены? — спрашиваю я. — Только рост одинаковый. Впрочем, может быть, у вашей жены есть красно-рыжий широкий плащ наподобие накидки?

— Ясно, есть, — отвечает Вацек снова с некоторой угрозой. — И что же?

— У моей дамы — такой же. Этих плащей всех размеров сколько угодно в магазине Макса Клейна на Гроссештрассе. Сейчас они очень в моде. Ну, а старуха Конерсман полуслепая, вот вам и разгадка.

У старухи Конерсман глаза зоркие, как у ястреба. Но чему не поверит рогатый муж, если ему хочется верить?

— Поэтому она их и спутала, — поясняю я. — Дама, снятая на карточке, несколько раз приходила сюда ко мне в гости. Надеюсь, она имеет право прийти или нет?

Я облегчил Вацеку все дело, ему остается только ответить «да» или «нет». Сейчас ему достаточно кивнуть.

— Хорошо, — говорю я. — И поэтому вы человека ночью чуть не зарезали?

Вацек тяжело опускается на ступеньки крыльца.

— Ты тоже меня сильно потрепал, дружище, посмотри на меня.

— Глаз цел.

Вацек ощупывает подсыхающую черную кровь.

— Если вы будете продолжать в том же духе, то скоро попадете в тюрьму, — замечаю я.

— Что я могу поделать? Такая уж у меня натура.

— Заколите себя, если вам необходимо кого-нибудь заколоть. Это избавит вас от многих неприятностей.

— Иногда мне даже хочется прикончить себя. Ну как же мне быть? Я с ума схожу по этой женщине. А она меня терпеть не может.

Я вдруг чувствую себя растроганным и уставшим и сажусь на ступеньки рядом с Вацеком.