Мильдер задумался. Его мысли прервал вызов к рации. Говорил Вейхс. Мильдер захлопнул дневник, словно остерегался, что барон мог заглянуть в него, и отложил ручку. На столе у него лежал парабеллум. Он поглядел на него. «Может, лучше именно сейчас, в эту минуту, покончить с собой и не отвечать Вейхсу. Я знаю, он сейчас прикажет мне сдать оружие и явиться к нему. А там. Там ничего хорошего меня не ждет». Мильдер брал и снова клал трубку, не решаясь заговорить с Вейхсом. Но в комнату вошел начальник штаба. На лице его испуг и тревога.

— Господин генерал, — обратился он к Мильдеру. — Вейхс передал мне приказ разыскать вас где бы вы ни были. Он разгневан и спрашивает, почему вы не отвечаете ему, — Мильдер быстро схватил трубку.

— Господин генерал-полковник, я… я болен.

В трубке послышалась брань, угрозы.

И вдруг глаза его прояснились.

— Слушаю, господин генерал. Слушаю, господин генерал, идти с дивизией на Калач. Постараюсь, господин генерал, нанести удар с тыла русской подвижной группе.

Вейхс уверял его, что там прорвалась и действует всего одна танковая бригада русских. «С бригадой, — подумал Мильдер, — как-нибудь справимся».

* * *

Четверо мальчишек из Новоцарицынского детдома отправились на заготовки продуктов. Казалось, какие могут быть продукты, когда по донским полям и селам прошла война, и землю продолжают топтать враги. Прослышали мальчишки, что неподалеку от их района осталась неубранная кукуруза. Бывший сторож школы дед Савелий, инвалид, сказал им, что у совхоза есть силосная яма. Так в ней картошку и другие овощи колхозники спрятали еще осенью. Посудили, порядили и решили направить туда четверых самых смышленых ребят. Старшим назначили Колю Хорькова. У него отец на фронте, а мать немцы повесили. Коля — боевой парнишка. Гранатой двух немцев ранил и сбежал, когда они стали его ловить, приняв за партизанского разведчика. У партизан Коля не был, а вот когда немцы подошли к Дону, он выводил из окружения санитарные машины с ранеными бойцами и командирами. Хотя что с него взять? Война застала его в седьмом классе. За ним по старшинству — Сенька Кошелев, круглый сирота. Он учился в пятом. Не война, был бы в шестом, учился он отлично. Два их товарища, Артем и Гриша, — одногодки. Они бывшие четвероклассники. Оба потеряли родных, отступавших с войсками из Ростова через Дон к Сталинграду. Отцы их в армии. А как знать, где они теперь?

Одежонка на ребятах не ахти какая. Со взрослого плеча перешита. Кто в чиненых-перечиненных ботинках, а кто в стареньких валенках.

Морозно, ветрено, и метет по степям, будто сахарный песок, поземка. Щеки у ребят разрумянились наливными яблоками. Едут на двух самодельных неказистых санях. Лошаденки — клячи тощие и худые. Да и тем спасибо скажешь. Все же сани они везут и поклажу. Едут, едут ребята, соскочат с саней и давай греться, друг за другом бегать, бороться. Все веселей и быстрей время идет. «Командировкой» они довольны. Съездили не зря, хотя и далековато. Кукурузы наломали почти два мешка. Правда, больше малые и подгнившие початки. Да три мешка хотя и мороженой, но все же картошки. В такое голодное время все сгодится. Раньше помогали детдому продуктами колхозники, а после, как прошли тут немцы, а за ними румынские войска, — кругом хоть шаром покати. Чем они помогут? У кого был свой какой огородишко, на том живут, и то впроголодь.