Лично я считал, что главное — это уберечься от простуды, а без хорошего отдыха я как-нибудь обойдусь. Кроме того, меня здорово выручала моя лошадь: это несчастное животное очень любило огонь, и лошадь всю ночь тянулась к огню из-за моего плеча, согревая меня таким образом и защищая от снега.

Служба в арьергарде связана с большими неудобствами, которые не исчерпываются одной лишь ночевкой под открытым небом. Например, когда раздавали еду, мы всегда оказывались последними. Пока мы доходили до места привала, нам уже не доставалось ни хлеба, ни галет, ни мяса. В результате нам приходилось бежать к крестьянам, у которых чаще всего тоже было нечего есть, или же они просто не хотели делиться. Оставалось одно: зажарить на огне кусок мяса, отрезанный от одного из мертвых животных, валявшихся по всей округе.

В это невозможно поверить, но невзирая на нечеловеческие тяготы, солдаты находили повод для смеха и шуток. Однажды вечером мы встали лагерем на опушке леса у деревни Шайлюз. На ужин каждому достался кусок жареной конины, но после трапезы заснуть никому не удавалось из-за пронизывающего ветра, от которого леденело все тело. Неожиданно один из товарищей обратился ко мне с просьбой:

— Послушайте, д’Арондель, — сказал он, — у меня проблема, дайте мне совет.

— Слушаю вас.

— Что делать, если лошадь уперлась и не хочет идти?

Я уставился на него, не зная, что ответить.

— Вообще-то я говорю о себе. У меня в желудке кусок лошади. Он уперся и ни туда, ни сюда. Что вы мне посоветуете? Может быть, чем-нибудь его смочить?

Конечно, это было не остроумно. Однако мы смеялись, а смех немного облегчает жизнь. К тому времени на наших глазах уже произошло множество печальных событий, и никто не знал, когда самая грустная вещь произойдет с ним самим.

Именно этот товарищ помог мне до самого конца продержаться на ногах. К тому времени все дороги засыпало глубоким снегом, и после прохождения артиллерии и повозок на ней образовались ямы и такая глубокая колея, что стало невозможно двигаться верхом. Мы тащили лошадей едва ли не на себе, превратившись на долгое время в пехотинцев. Когда мы добрались до Безансона, мой товарищ заявил, что "хотел бы отплатить мне добром" и повел меня в бакалейную лавку. Там он потребовал литр растительного масла.

— Вы хотите поднести мне стаканчик масла, как это принято у эскимосов? — спросил я.

— Да, но не стаканчик, а пол-литра.

Проговорив эту загадочную фразу, он задрал штанины и влил половину масла в свои сапоги. Затем передал мне остаток масла и сказал:

— Теперь ваша очередь.