На швейцарской стороне стояли рядами солдаты Конфедерации, а на нашей стороне стояли жандармы и предупреждали солдат о необходимости приготовить оружие к сдаче.

Я остановился, не решаясь сделать последний шаг и покинуть Францию, сел на камень и со слезами на глазах наблюдал за проходившими мимо меня солдатами.

Печальное действие разворачивалось в узкой покрытой снегом долине, окаймленной высокими черными елями, которые придавали происходившему на моих глазах траурный вид.

Горы оружия, скопившегося по обеим сторонам дороги, уже выросли до огромных размеров, и проход между ними становился тесным. Здесь уже набралось более сорока тысяч винтовок.

Люди бросали винтовки с отчаянным видом. У большинства из них в глазах стояли слезы. Однако некоторые бросали оружие с видом глубокого облегчения, а кое-кто говорил:

— Ну, наконец-то дождались.

Поток солдат стал постепенно сокращаться, теперь к границе подходили в основном разрозненные группы. Однако сопротивление все еще не прекратилось. Горное эхо продолжало разносить звуки выстрелов тяжелых орудий из форта Жу.

Стоило ли мне идти на территорию Швейцарии? Я колебался и чего-то выжидал. Что с нами будет в чужой стране? Мне это было неизвестно.

Пока я размышлял, к границе подошел какой-то вольный стрелок. Вид у него был утомленный, но он старался держаться уверенно и солидно.

Не выпуская из рук винтовку, он остановился перед горой оружия, оглядел ее и внятно произнес:

— Ну уж нет, пусть мне будет хуже, но я возвращаюсь.

Сказав это, он как бы положил конец и моим колебаниям.

— Если вы не против, — сказал я ему, — я пойду с вами.

Я подобрал винтовку, несколько пачек патронов и пошел за ним.

XIX

Форты продолжают обороняться, — сказал мне вольный стрелок, — но нам там делать нечего. Если вы не против, мы можем пройти по горам. Я думаю, пруссаки будут двигаться по равнине, чтобы попытаться перерезать нам пути к отступлению.

— А разве еще не все войска дошли до границы?

— Остается 18-й корпус. Он продолжает сражаться.

Дорога, ведущая из Франции в Швейцарию, начинается в Понтарлие и идет на юг, а в Клюзе поворачивает на север. Такие резкие повороты позволяют огибать слишком крутые склоны гор в районе Лармона.

Идти по горам было очень тяжело. Глубина снежного покрова достигала трех футов, и тропинки в горах были едва заметны. Я полагал, что противник вряд ли рискнет погнаться за нами по такой дороге, которая к тому же вела неизвестно куда. Но неожиданно мы заметили на довольно большом расстоянии от нас какие-то черные фигуры, четко выделявшиеся на фоне белого снега. Сомневаться уже не приходилось, это были пруссаки. Узнать их было нетрудно: вот уже двенадцать дней они, словно вороны, кружили вокруг нас.