— А ну назад! — заорал Шиншилла.

— Тоже мне командир выискался! Молокосос! — презрительно скривившись, ответил Клейнод.

— В таком случае я тебе приказываю, — сказал Эрих в наступившей тишине. — Поворачивай обратно, Гарри.

— С какой стати? Ты ведь знаешь мою точку зрения: перепрофилирование — дело решенное, и я не понимаю, почему мы должны его саботировать.

Вдруг из толпы полетел камень и угодил в одного из плотников, раздробив ему ключицу. Шиншилла в бешенстве бросился на Клейнода, дал ему по физиономии.

И тут началось.

Хайнц склонился над рухнувшим на землю плотником, расстегнул ему рубашку, чтобы ощупать рану, и когда вынул руку из-под рубашки, то увидел на своих пальцах кровь. Издав страшный вопль, точно индеец на тропе войны, он воздел испачканную кровью руку, как бы давая клятву, после чего схватился за молоток и кинулся на Бухнера. Тот же был настолько ошарашен происходящим, что лишь в последнюю секунду сумел каким-то чудом увернуться от наверняка смертельного удара. Вамсбах и Винтерфаль повисли на своем обезумевшем от ярости бригадире и повалили его на землю. Но это уже не могло остановить град камней, полетевших в плотников. Будучи в явном меньшинстве, те спешно ретировались за стену недостроенной бытовки. Послышался звон разбитых стекол, стук камней о дерево. Однако неожиданно плотники получили подкрепление: со всех сторон поля к ним на выручку бежали строительные рабочие. Поняв, что численный перевес теперь на стороне противника, глазевшие поодаль и потому, так сказать, находившиеся в резерве металлурги также ринулись в бой, но, встреченные ответным градом камней, были вынуждены спрятаться за грузовик слесарей, который для удобства боевых действий опрокинули набок. Женщины давным-давно разбежались. Началась рукопашная. Молча, тяжело сопя и кряхтя, мужчины колотили друг друга с таким сосредоточенным видом, будто выполняли серьезную работу. То был жестокий бой, и никто не хотел отступать.

Но кто-то — как потом выяснилось, Лизбет Гариш — позвонил секретарю парткома.

Бартушек немедленно бросил все дела и помчался на место происшествия, не став дожидаться Дипольда, который должен был вернуться из министерства. Подъехав к полю, Бартушек увидал самое настоящее побоище: летели камни, мелькали дубинки, по земле, сцепившись, катались люди. Выйдя из машины, он с трудом пробился сквозь толпу и взобрался на крышу опрокинутого грузовика.

— Внимание! — просипел он, изо всех сил напрягая свое больное горло. — Внимание! Товарищи! К вам обращается секретарь парткома!

Но никто его не слышал, даже те, что сцепились у самых его ног.