— Послушай, Марлена… Я хочу вступить в партию. По-моему, ты меня знаешь, как мало кто другой. Могла бы ты дать мне рекомендацию?

И Марлена согласилась.

Вернувшись из лагеря, Ульрика рассказала об этом Ахиму — в тот вечер, когда у них в гостях был Люттер, точнее, после его ухода.

— Что ты такая сердитая? — спросил Ахим, когда они остались одни.

— А то не знаешь, — буркнула Ульрика. — Во-первых, я твоего Люттера терпеть не могу, во-вторых, ты его позвал, не спросив меня, а в-третьих, он чуть ли не всего угря умял!

— Виноват, виноват, — засмеялся Ахим. — Впредь такого не повторится.

— А теперь я хочу поговорить с тобой серьезно, — сказала Ульрика. — Я подаю в партию. Марлена уже обещала мне рекомендацию.

Ахим просиял. Он обнял Ульрику и с какой-то даже торжественностью поцеловал ее.

— Ты не представляешь, как я рад, — сказал он. — Согласись, что это отчасти и моих рук дело, а я не думаю, чтобы такое решение тебе далось легко. На мой взгляд, ты уже давно созрела для вступления в партию. Нельзя стать коммунистом вне партии, во всяком случае, в теперешнее время. Настоящий коммунист не тот, кто, наблюдая со стороны, брюзжит да ворчит, а тот, кто занят черновой работой и не страшится железной партийной дисциплины. Если хочешь, я знаю коммунистов куда менее достойных этого звания, чем ты. Порой от них просто тошнит…

Ульрика вздрогнула, высвободилась из его объятий и посмотрела ему в лицо, но он отвел глаза в сторону. Кого он имел в виду? Не сквозили ли уже тогда в его словах нотки горечи и обиды?

Он посоветовал ей обратиться за второй рекомендацией к Хёльсфарту. Эрих, хотя и сам пребывал не в лучшем настроении, с радостью согласился. «Хоть одно приятное событие среди этих черных дней», — сказал он, и его слова прозвучали странным отголоском того, что говорил Ахим.

Заявление о приеме в партию она подала в начале августа. Теперь же, на исходе сентября, узнала, что ее кандидатура будет рассматриваться на ближайшем партсобрании в школе. Она чувствовала себя несказанно счастливой. Воображению ее рисовалось, как очень скоро она сможет приходить в гороно и говорить начальству о школьных проблемах не как униженная просительница, а как полноправный товарищ. Еще бы, теперь за спиной у нее ПАРТИЯ! На душе был настоящий праздник: хотелось петь, плясать, пойти с друзьями на какую-нибудь пирушку. Она всерьез подумывала о том, чтобы съездить с Ахимом в Магдебург, посидеть в баре. Юлию можно было бы пристроить на выходные к бабушке, тем более что пора уже появиться в Лерхеншлаге: которую неделю они обещают навестить Ханну, но никак не могут выбраться.