– Как Роуз? – дрогнувшим от стыда и беспокойства голосом спросила я.

Мама вздохнула и потерла глаза. Вид у нее был совсем удрученный. Точно она тоже упала с вершины к самому подножью.

– Неважно, Эвелин.

– Мне так стыдно… Знаю, ты ведь больше всего боялась, что она увидит меня в таком состоянии…

– Дело не только в этом… Она… впрочем, не суть. – Мама взяла из стопки джинсы, расправила их и принялась заново складывать – непонятно зачем.

– Да что такое? – встрепенувшись, спросила я.

– Зря я вообще об этом начала… Тебе нужен покой.

– Да со мной все прекрасно, – сказала я и огляделась. – Вернее, не совсем, но за Роуз я переживаю. Расскажи правду, не бойся – с чужими проблемами я справляюсь куда лучше, чем со своими.

Мама грустно улыбнулась:

– Ну ладно. Может, ты даже поможешь. Я все равно мало в этом пониманию. Совсем ничего не смыслю в технологиях.

– А при чем тут технологии?

– У нее была консультация с психологом, – сообщила мама, и ее глаза снова заблестели от слез. – Нам важно было удостовериться, что с ней все в порядке после того, что ей довелось увидеть… – Чувство вины снова схватило меня за горло, не давая дышать. – Так вот, выяснилось, что она очень подавлена. Не из-за тебя… впрочем, нет, и из-за тебя тоже… но больше всего – из-за школьной травли… Психологу удалось ее разговорить, и она все ему рассказала. Нам пришлось даже съездить к ней в школу.

– Что?! – изумленно спросила я. – Я думала, у нее полно друзей…

– Мы тоже так думали. Вот только никакие они не друзья. Они создали в интернете какую-то дурацкую страничку и стали писать о ней гадости. Но я в этом мало что понимаю. А что самое страшное – каждый день она приходила из школы и читала про себя кучу мерзких электронных писем и сообщений!

– И что в них писали?

– Она кое-что нам показала, – уточнила мама дрогнувшим голосом. – Ее обзывали зубрилой. Выскочкой. Уродиной. Потом позвали на вечеринку с ночевкой, а в последний момент сказали, что все отменяется. А ночью позвонили ей и с хохотом сообщили, что на самом деле вечеринка была, просто они передумали ее приглашать.

Я разинула рот. Чувство вины вспыхнуло во мне с новой силой и превратилось в пламя. В пламя ярости. Все защитные механизмы, что у меня только были, разом пришли в действие. Я сжала кулаки и поморщилась. Руки еще болели, и сильно.

– Я же была дома в тот вечер! – припомнила я. – Могла бы и заметить, что что-то не так! Впрочем, заметить-то я заметила, но Роуз убедила меня, что все в порядке…

– У тебя тогда и своих проблем было навалом, – мягко сказала мама.

– Это не оправдание! Она моя младшая сестра! Это я должна о ней заботиться, а не наоборот… – сказала я и снова расплакалась.