Соответственно, найден очередной компромисс. «Правило уличного движения» не удалено, а перемещено – к первой части романа. Глава, ее открывающая, начинается рассуждением о пешеходах, чем хотя бы отчасти мотивировано изменение композиции. Цензоры и редакторы упрятали эпиграф еще дальше, чем в третьей публикации.

Характерно, что Ильф и Петров не маскировали цензурный произвол. Протест выразили, оставив две части романа без эпиграфов. Логика композиции была нарушена, однако в дальнейшем на это мало кто обращал внимание.

Решая задачу текстологически корректного издания романа, мы поместили эпиграф до предисловия. Такое решение, подчеркнем еще раз, обусловлено тем, что Ильф и Петров изначально обозначили в рукописи: «правило уличного движения» предваряет всю книгу.

Разумеется, похождения эпиграфа – лишь один из примеров цензурного произвола. На том борьба цензоров с Ильфом и Петровым не завершилась.

Пространство сюжета

Пространство сюжета

Лейтенантовы дети

Как выше отмечено, в первой главе романа Ильф и Петров вернулись к проблеме уличного движения. Той, что была заявлена в очерке «Меблировка города».

Но описанные в очерке и романе мытарства – специфика московская. Соавторы подчеркнули: «И только в маленьких русских городах пешехода еще уважают и любят. Там он еще является хозяином улиц, беззаботно бродит по мостовой и пересекает ее самым замысловатым образом в любом направлении».

Арбатов, где начинается действие романа, не похож на Старгород и «уездный город N». Он сверкает золотом древних церковных куполов. Правда, оно уже «облезлое».

Это общая для всех городов примета советской эпохи. А местная достопримечательность – «белые башенные ворота провинциального кремля».

Советские реалии постепенно теснят досоветские. Так, хранилище картофеля – «церковный подвал».

Л.М. Яновская в цитировавшейся выше монографии отметила, что период завершения рукописи «Великого комбинатора» близок к одной из журналистских командировок Ильфа и Петрова. Летом 1929 года соавторы побывали в Ярославле[170].

Ильф и Петров об этом городе написали очерк. Он был опубликован журналом «Чудак» в тридцать седьмом номере[171].

Допустимо, что Арбатов отчасти похож и на Саратов, как утверждают некоторые исследователи. Но, пожалуй, больше сходства с Ярославлем. По таким критериям, как обилие церквей и наличие кремля. Это, кстати, отметил и М. З. Долинский[172].

Впрочем, процедуры выявления прототипов – героев или городов – лишь тогда интересны, когда очевидно: авторы добивались узнавания. Применительно к Арбатову такие намерения неочевидны. Вернемся к сюжету.