Ладно, хватит мудрствовать. Когда борода отрастет до колен и побелеет, тогда можно будет и о сказаниях подумать. Если даст судьба время отрастить ее, эту бороду. Если не ляжет он сам сегодня на эту сухую греческую землю. Мысленно глядя вперед, Мистина видел все вокруг будто сквозь легкое красное марево. Это был знак: впереди его кровь. Но для чего он пришел-то сюда, сын, внук и правнук военных вождей – круги водить и ладу петь?

Перед Мистиной стояли две тысячи отборных отроков в лучших доспехах. У половины были длинные греческие пики, годные против конницы. Последняя надежда. Железный кулак, который предстояло пустить в дело в самом крайнем случае. И что-то говорило Мистине: этот случай не замедлит настать.

Пробирала дрожь нетерпения. Весь поход, оказавшись за старшего над войском, Мистина не мог принимать участия в схватках и чувствовал, как застоялась от бездействия кровь. Богиня Нави незримо улыбалась ему откуда-то издали, ожидая кровавого пира, манила к себе, будто женщина в жажде любви. С самого начала этого лета она ласкала и миловала его – пришел час платить за милости.

* * *

Пропели греческие трубы. Над полем разнеслись воинственные кличи, и порядки фемного ополчения двинулись вперед. Серо-бурые ряды набивных кавадионов и толстых войлочных колпаков, среди которых блестели и шлемы, надвигались медленно и неотвратимо. Вот они достигли края речного русла, стали спускаться, ломая ряды. Вот первые Куропасовы пехотинцы показались над нашим берегом, суетливо торопясь вперед, навстречу смерти.

Мистина вскинул руку; молнией сверкнул меч с позолоченной отделкой. Взревели боевые рога.

– Перу-у-ун! – выкрикнул Мистина во всю мощь.

– Перу-ун! – отозвались сотни, тысячи голосов.

– О-о-ди-и-ин! – кричали в середине, где стоял Хавстейн, под своим стягом с изображением волка.

Строй качнулся и шагнул вперед. Скорым «волчьим» шагом русы устремились на греков. В первых трех рядах стояли бойцы в лучшей броне: богатая добыча дала возможность снарядить вчерашних отроков немногим хуже, чем тело-хранители самого Романа. Из задних шеренг взмыл черный рой стрел.

Еще несколько ударов сердца – и «стена щитов» с треском впечаталась в скопление греков. Те еще не успели толком выстроиться, лишь малая часть их поднялась на занятый русью берег. Не замедляя хода, «стена щитов» смела Куропасову пехоту, сбросила навстречу тем, кто поднимался следом. Стратиотов было больше, но сейчас это ничего не решало. Опрокинутые ряды покатились вниз, сбивая и увлекая за собой шедших позади, смешались на широком каменистом русле в общую кучу. И русы навалились, как волки на стадо овец: кололи и рубили, продвигаясь вперед и оставляя за собой сплошной завал из мертвых тел.