При виде этого избоища задние ряды греков, еще не вовлеченные в битву, стали разворачиваться, поспешно отступая. Другие просто бежали, бросая щиты и оружие.

Русы перехлестнули на другую сторону, подровняли строй, готовые снова двинуться вперед. Все время обучения отроков и набранных ратников Мистина и другие воеводы старательно вбивали в головы: «Что бы ни было, держи строй. Бежит враг на тебя или от тебя – держи строй!» Случись такое в самом начале похода – могли бы забыть науку, поддаться упоению близкой победы. Но, провоевав лето в чужой земле, самые тугие поняли: кто горячится и вперед батьки спешит, тот первым буйную голову и сложит. Ну а кто не понял, те давно ушли к дедам. К битве под Гераклеей в войске остались самые стойкие и способные не терять ума.

Закусив губу, Мистина досадливо стукнул кулаком по высокой луке седла. Вроде бы все шло по задуманному: «стена щитов» опрокинула смешавшиеся при переходе сухого русла ряды греков и погнала перед собой. Конница, стоявшая у пехоты за спиной, оказалась в затруднении: собственная рассеянная пехота теперь мешала им добраться до русов. Теперь всадникам придется или пробиваться через ряды пеших стратиотов, или скакать в обход, но растянутый ряд может оказаться прижат к рощам.

Вот бы греческий стратиг приказал верховым отступать! Будто мало русы уже видели следы копыт и кучи навоза там, где их было поджидала конница!

Но сам доместик схол Востока, старший царев воевода, неужели побежит, как тот неведомый стратиг на перевале у горного монастыря?

Слишком уж все просто выходит. Слишком просто…

Повинуясь короткому приказу, воеводская дружина выдвинулась вперед и вправо, поближе к зеленой стене деревьев. Помня засаду в лесу на перевале, Мистина с досадой косился на эту зелень, но в этот раз у него не было возможности проверить ее заранее.

А дружины Хавстейна, Ивора и Тормара все шагали и шагали, гоня перед собой разбегающихся вражеских пешцов. Склоны речного русла и поле за спинами наступающих уже были завалены изрубленными телами; где-то карабкались отставшие, где-то пытались ползти раненые. Попавшихся под ноги добивали.

– Ру-у-усь! – несся над полем боевой клич, похожий на вой. – Перу-у-ун!

* * *

И тут, перекрывая кличи наступающих, крики гибнущих и бегущих, над смертным полем разнесся звонкий и страшный зов трубы.

Из-за ближайшей рощицы вырвалась лавина всадников в броне, на облитых железом конях. С опущенными копьями она ринулась точно в бок наступающему справа русскому строю. Сама земля содрогалась и стонала под этим воинством. В глазах русов, когда и для человека-то доспех – редкость и сокровище, одоспешенные кони казались чем-то невероятным, невозможным. Мелькнуло воспоминание: греки говорили, что здесь рядом пещера, а в ней – лаз в мир мертвых. Будто это духи войны, неуязвимые и бессмертные, вырвались из Нави нам на горе и несут неминуемую гибель на концах своих длинных пик.