– Но чтобы договор получить, нужно опять свои головы под этот ваш олядный огонь подставлять! Я и так уж сестрича лишился! А какой парень был! Золото! Загляденье!

Теперь, когда Эймунд сгинул, Воислав куда охотнее отдавал ему должное, чем пока опасался, не вырастет ли из сына сестры соперник его собственным сыновьям.

– Боюсь, если Ингвар пойдет в поход… уклониться от него… у вас не выйдет, – с трудом переводя дыхание, вставил тучный Ветурлиди. – Наш род и ваш… связаны тремя браками. Мы слишком… близкая родня, чтобы друг друга… в беде покинуть.

– Тебе вольно о родстве рассуждать, ты сам-то в поход не пойдешь! – Воислав сердито глянул на толстяка, по чьему круглому лицу катился пот.

– Сам я, скажу тебе честно, порой не могу и до отхожего места дойти. Но у меня пятеро сыновей, двое уже ходили на греков, и они пойдут снова. А может, и еще двое, если до тех пор Халейгу исполнится семнадцать, а Исольву – шестнадцать лет.

– Не наш то был огонь, а греческий, – поправил Ингвар, бросив на старого дядю благодарный взгляд. – Но если мы откажемся от нового похода и не будем добиваться совещания, значит, смиримся с тем, что наши люди погибли напрасно. Вся эта рухлядь не вечна, – он ткнул в новый кафтан сидевшего вблизи Тородда, – износится она. Вечна только слава. А договор сохраняет силу тридцать лет. Пока не вырастут новые воины. И если вам, кривичам, чтобы собрать еще хотя бы полтысячи ратников, надо ждать тридцать лет… Ну, что же, в новом моем договоре с греками на вас месячины не пропишут.

– Твоем договоре? – обиделся раздраженный потерями Воислав. – А Киев-то чей теперь?

– Киев? Мой!

– А мы вот слышали, люди говорят… Говорят, черниговский твой воевода, муж нашей Володейки, сам себя князем поставил. И еще говорят, что жена-княгиня тебя из Киева выгнала и больше глаз на двор казать не велела – потому ты сюда и явился с болгарыней своей, ее родней и всей дружиной!

– Да кто тебе такого набрехал?! – Ингвар в негодовании быстро поднялся.

А в мыслях мелькнуло: что, если Воислав успел получить какие-то вести с полуденной стороны, с Днепра, и на самом деле все так и есть? Пробила холодная дрожь. Что, если Эльга примирилась с ним лишь притворно, чтобы выпроводить из Киева с половиной большой дружины, а сама объявила о разводе и забрала наследство дяди в собственные руки?

И Хельги Красный ей охотно поможет – это именно то, чего он хотел!

Мистина… если жив, он не допустит такого…

Но в этот страшный миг Ингвар усомнился даже в побратиме.

– Кто это сказал? Покажи мне этого пса!

– Псы – не псы… у нас тут все люди… – Воислав отвел глаза. – У себя в отроках псов поищи…