К облегчению Ингвара, оказалось, что никаких гонцов с полудня не прибывало. Но слухи родились где-то в рядах его собственной большой дружины: кто-то додумался, что такое может случиться, а кто-то решил, что уже и случилось. Даже Боянова песня про изменницу Красимиру обращала мысли в нехорошую сторону. И об этом Ингвару пришлось говорить с ближней отцовой родней уже не шутя.

Назавтра Сванхейд собрала в дружинном доме своих старших хирдманов и родичей Ульва: Ветурлиди с сыновьями, Хакона ладожского, Тости.

– Что ты думаешь делать, конунг, если твоя киевская жена поступит именно так? – прямо спросила она.

– Биться буду, – прямо ответил Ингвар. – Я киевским князем был признан на Святой горе, и пока жив – это мое владение.

– Но что, если Эльга и ее брат объединят свои силы с этим… как зовут другого ее зятя, с левого берега?

– Грозничар.

– Ты же сам направил его в Киев и велел говорить с Эльгой о том, чтобы его признали князем?

– Да, – угрюмо подтвердил Ингвар, подозревая, что сделал глупость.

– Допустим, она согласится выполнить его просьбу и тогда он станет ее союзником в борьбе с тобой. Ведь он – муж ее сестры, а не твоей.

– Муж моей сестры – в Плескове.

– Да, и все же Воислав – родной дядя Эльги, а не твой. Если дойдет до войны между вами, Воислав поддержит племянницу.

– Но ты, моя мать – ты поддержишь меня? – спросил Ингвар с чувством, что весь мир против него.

– Я могу предложить тебе денег на то, чтобы нанять войска у свеев. Ты ведь получил кое-что от своего побратима? Я добавлю столько же. Кого поддержат древляне?

– Они клялись в верности мне. Совсем недавно.

– Но им обещана дочь Олега-младшего, внучатая племянница Эльги?

– Да.

– Значит, или они откажутся от этого брака, или будут поддерживать тот род, с которым соединятся.

– Но она и моя племянница! Она же дочь Мальфрид!

– Мальфрид… – Сванхейд выразительно вздохнула, и Ингвар со стыдом опустил голову.

Изгнав собственную сестру из Киева, он едва ли мог рассчитывать на уважение к ней древлян.