Сама невеста, впервые за два года привезенная из Вышгорода, в святилище не присутствовала: ей пришла пора скрываться от людских глаз, опасаясь порчи. Все знатные жены и девы Киева, полянских, русских и прочих родов пребывали в возбуждении, готовясь снаряжать правнучку Вещего замуж. По обычаю, невесту провожают из родного дома, и Эльга назначила обряд в Олеговой гриднице: Предслава родилась в то время, когда ее отец был киевским князем, и замужество ее было союзом не столько семейным, сколько державным. Вот и еще один род славянский получал княгиню из руси; везде звучали надежды и пожелания, чтобы на этом и прекратились вековые раздоры между полянами и древлянами.

В день проводов невесты вся гридница была увешана длинными вышитыми рушниками. Их Предслава увезет с собой в Коростень и на свадьбе раздаст новой родне. На почетном месте – возле старого Олегова щита – висело родовое полотенце Предславы. Чтобы вышить родовое дерево невесты, Эльга и Ута достали свои собственные рушники и, как им самим когда-то старая княгиня Годонега, показывали дедов Предславе: вот старый Асмунд, вот его старший сын – Олег Вещий, вот Олегова дочь Венцеслава – твоя бабка, вот Олег Предславич… Приданое для княжны начали делать лет десять назад, еще при ее матери, тогдашней княгине Мальфриде. И все же завесить все стены гридницы ее рушников не хватило – боярские дочери принесли свои. В тот день, когда на двор явились древлянские сваты, бревенчатые стены целиком скрылись под белым полотном с красными узорами, вышитыми и ткаными. Киевские бояре с женами, занимая места на невестиной скамье, озирались с благоговением: будто в Мокошины палаты попали, как сказала Видиборова боярыня.

Ради важности предстоящего союза по невесту приехал сам Маломир – дядя юного жениха по отцу. В дареном желтом греческом кавадии, он возглавлял древлянских бояр-сватов. Войдя, те остановились у двери: им пока не полагалось снимать кожухов и садиться. Отец невесты был далеко, и Эльга, раздумывая, кому доверить его заменить, выбрала Мистину: он состоял в свойстве с Предславой, приходился сыном Свенельду, через которого и был устроен брак, умел много и хорошо говорить. А еще мог выпить больше, чем кто-либо другой, оставаясь при этом в рассудке – это для подобной должности важно.

– Выпей, сватушка, – говорил Маломир, поднося ему ковш меда в знак нового родства, – и будем во всем отныне заедино.

– Спасибо, да без свата не могу, – отвечал Мистина и оборачивался к древлянам: – Выйди к нам, боярин Турогость, выпей со мной!

– Как можно, нам с вами пить не годится! – отзывался тот из толпы.