Даже сама Ведома заслушалась. Невольно ей вспомнилось, как много лет назад, когда она была младше Прияны, отец, бывало, рассказывал ей перед сном подобные же повести. Как она тогда слушала, завороженная, лежа под одеялом и не шевелясь. Память о детстве вдруг оживила в ней любовь к отцу, словно она опять сделалась маленькой девочкой – которая всецело доверяла ему и даже помыслить не могла, что он пожертвует ее счастьем ради своих выгод.

– Три долгих года Ведома вела хозяйство в том огромном подземном доме. Каждый день пастухи пригоняли с пастбищ триста черных коров и триста белых коров, триста черных овец и триста белых овец, триста черных коз и триста белых коз. Служанки доили коров и коз, делали масло, творог и сыр. Дважды в год они стригли триста черных овец и триста белых овец, мыли и чесали шерсть. Каждый день по триста мужей и триста жен садились за столы в доме, и им закалывали по тридцать телят и тридцать ягнят. Нужно было следить, чтобы никто не разрубал и не разламывал кости, а все бы складывали их назад в снятые шкуры, и на другое утро вся скотина вновь оказывалась живой! У молодой госпожи было много забот, и она не знала покоя ни днем, ни ночью, ни летом, ни зимой.

У Ведомы слезы выступили на глазах, когда она сравнивала этот рассказ с тем, что было с ней на самом деле. Как ворошили сено на покосах, метали стога. Как жали спелую рожь, палимые зноем. Однажды она с другими невестками попала под ливень прямо на ниве, и они прятались на опушке леса, прикрыв головы поневами, – плотно сотканная толстая шерсть не пропускала воду. Как она собирала, потом терла ягоды и варила черничный кисель для Уксини, а порой и кормила свекровь с ложки, пытаясь насытить беспощадную «голодную грызь», под конец не принимавшую ничего другого. Как потом тянула деревянными вилами корни «медвежьей лапки» из болота, чтобы высушить ее корешки и припасти на зиму – молоть и добавлять в муку. И все это время с ней был не загадочный князь подземной страны, а Равдан… Ведоме хотелось найти взглядом Краяна, который тоже знал правду, но она не смела.

По щекам ее скатилась слеза, потом другая. Но можно было их не прятать: людям вовсе не казалось удивительным, что она плачет, вспоминая пережитое на том свете.

– И вот прошло три года. Тогда Ведома сказала своему мужу: «Миновал назначенный срок, теперь ты должен нас отпустить». Но он ответил, что не может этого сделать, потому что должен сначала дать своим людям большой пир, иначе они не примирятся с тем, что вновь останутся без княгини. Для этого пира ей нужно было сварить триста бочек пива, испечь триста больших хлебов и зажарить триста телят и ягнят.