– Вроде все! – крикнул кто-то из погреба. – Больше нет, только мальцы!

Из погреба еще доносился детский плач – но не Добрыни, какого-то ребенка постарше.

Кто-то схватил меня за плечи и повернул к свету горящей избы.

– Дроттнинг! – воскликнул смутно знакомый голос.

Я не вспомнила тогда, чей это голос, но во мне вспыхнула безотчетная надежда, что мы выживем.

– Я ищу тебя! – Кто-то встряхнул меня за плечи. У меня слезились глаза, и я не могла его рассмотреть. – Ты жива?

– Де… ти… – сквозь кашель прохрипела я. – Там…

– Хринг, там внутри дети! – закричал этот кто-то возле меня. – Вынеси их сюда, осторожнее, это княжьи дети! И скажите Хакону – мы нашли ее!

Из погреба появились две темные фигуры, каждый нес по ребенку. Малка молча висела на руках у мужчины, будто заячья шкурка, Добрыня орал и брыкался. Откуда у него еще были силы?

Я рванулась к ним навстречу и протянула руки, желая взять обоих сразу. Но опять споткнулась и едва не упала.

– Нет, дроттнинг. – Крепкие руки подхватили меня и потянули назад. – Их понесут ребята, не бойся, они справятся. А я понесу тебя, потому что нам надо уходить отсюда! Я же говорил: поедем с нами! Если бы ты послушалась, то княгине не пришлось бы о тебе волноваться, а нам с Хаконом не пришлось бы перещупать сотню вопящих баб, чтобы найти тебя.

Меня подхватили на руки и понесли. Я пыталась рассмотреть, где дети, но видела только дым и мелькание пламени. Какие-то люди расчищали нам дорогу копьями, а пламя над нашими головами трещало все сильнее…

* * *

И вот Коростень запылал целиком. С пригорка, где Эльга и возле нее Соколина верхом на лошадях наблюдали за приступом, было видно, как пламя наконец охватило все крыши и частокол. Постепенно жар горящей смолы, которую туда метали и стрелами, и целыми горшками, растопил снег и высушил солому на кровлях. И теперь гнездо древлянских князей превратилось в исполинский костер – вознесенный на высокую гранитную кручу, он горел, будто величайшая жертва на памяти смертных, и пламя его било в самое небо. Пылал и посад перед ним, так что войско отошло подальше, к опушке леса, но и туда доставал жар и дым. Треск и гул огня заглушали рыдания пленных. А их было много: несколько сотен человек, в основном детей и баб. Мужчин, пытавшихся сражаться, Эльга велела не брать в полон и убивать на месте. Нужно, чтобы и десять поколений спустя древляне содрогались при воспоминании об этом и как огня боялись самой мысли – поднять оружие против русов. Тогда здесь будет мир. А все эти половинчатые перемирия, попытки договориться с тем, кто желает не мира, а торжества над тобой, приводят лишь к новой крови.