Галлы немедленно успокоились и тихо, послушно, словно ягнята, вернулись в лагерь.

Но, заканчивая свою речь, Крикс вдруг сильно побледнел, голос его, вначале сильный и звучный, стал хриплым, слабым, и, едва только первые ряды взбунтовавшегося легиона повернули назад, он вдруг зашатался, сильно побледнел и упал на руки Спартака, который стоял с ним рядом и, к счастью, успел его поддержать.

– О, клянусь богами, – горестно воскликнул фракиец, – тебя ранили, когда ты прикрывал меня от стрел!

Крикс действительно был ранен стрелой в бедро; другая, пробив петли кольчуги, вонзилась ему в бок между пятым и шестым ребрами.

Крикса перенесли в палатку, стали заботливо ухаживать за ним, и, хотя он потерял много крови, все же врач успокоил Спартака, который стоял бледный и взволнованный у ложа друга: ни та, ни другая рана не представляла опасности.

Спартак всю ночь бодрствовал у постели больного, погруженный в печальные мысли, вызванные всем случившимся в этот день; он был возмущен Эномаем и его непонятным дезертирством и крайне встревожен, предвидя опасности, навстречу которым неизбежно шли десять тысяч германцев.

На заре следующего дня, согласно намеченному плану, Спартак, побуждаемый Криксом, велел своим легионам сняться с лагеря, и они отправились в путь в направлении Камерина, куда и пришли поздно ночью; а консул Лентул с тридцатью шестью тысячами человек явился почти на день позже.

Консул был не слишком опытен в ратном деле; зато, как истый патриций, преисполненный латинской спеси и высокомерия, считал невероятным, чтобы четыре римских легиона, в составе двадцати четырех тысяч бойцов и еще двенадцати тысяч вспомогательных сил, не могли бы в двадцать четыре часа разбить скопище из семидесяти тысяч гладиаторов, плохо вооруженных, плохо дисциплинированных, без чести и веры; правда, они разгромили войска преторов, но это произошло не вследствие их доблести, а из-за беспомощности преторов.

Поэтому, заняв выгодную позицию на склонах нескольких холмов и произнеся перед своими войсками напыщенную и пылкую речь для воодушевления легионеров, он на следующий день вступил в бой со Спартаком. Но тот с мудрой предусмотрительностью сумел извлечь выгоду из численного превосходства своего войска и менее чем за три часа почти полностью окружил врага, легионы которого, хотя и сражались с большим мужеством, все же вынуждены были отступить, опасаясь нападения с тыла.

Спартак искусно использовал замешательство неприятеля и, появляясь в различных местах поля битвы, примером своей необыкновенной храбрости поднял дух гладиаторов, и они с такой силой обрушились на римлян, что за несколько часов полностью разбили их и рассеяли, захватив лагерь и обоз.