Лагерь гладиаторов был перенесен из Турий в окрестности Грумента в Лукании. В лагерь пришло множество рабов, и теперь каждый легион насчитывал в своем составе по шесть тысяч человек. Таким образом, пехота гладиаторов выросла до семидесяти двух тысяч воинов.

Спартак выехал из лагеря во главе двух тысяч конников, чтобы разведать дорогу до горы Вултур, откуда, по слухам, шел Красс с семьюдесятью тысячами римлян.

В течение двух лет Арторикс пытался подавить в себе любовь, но она становилась все сильнее и сильнее. Чтобы узнать тайну Мирцы, он много раз тщетно убеждал ее открыться. Мирца, так же как и он, была печальна, задумчива, держалась одиноко в стороне. В это утро Арторикс, видимо, решил во что бы то ни стало добиться объяснения с девушкой: поведение Мирцы огорчало его и тревожило.

С того дня как Мирца подружилась с Эвтибидой, она стала обучаться искусству владеть оружием; верховой езде ее обучил сам Спартак в первые же дни восстания гладиаторов, чтобы бедной девушке не нужно было идти пешком с войском, так как нередко приходилось совершать трудные многодневные переходы.

Когда войско восставших стояло лагерем под Равенной, Мирца получила от своего брата доспехи, специально для нее сделанные искусным мастером в Равенне; они были точно такие же, как у Эвтибиды. Надев доспехи, девушка с этого дня больше не снимала их, так как понимала, что опасности, угрожавшие ее брату, увеличились и стали гораздо серьезнее. Поэтому она решила всегда быть рядом с ним, даже в дни сражений, чтобы помогать ему, насколько это было в ее силах, а в худшем случае разделить его участь.

В тот момент, когда Арторикс преградил девушке дорогу у входа в палатку Спартака, на Мирце был суживавшийся в талии и спускавшийся почти до колен панцирь; он состоял из целого ряда петель или правильных треугольников из полированной стали, которая блестела, как серебро; на ногах – железные наколенники, правая рука была защищена железным наручником, в левой она держала легкий, изящно сделанный круглый бронзовый щит; у левого бедра на красивой перевязи висел маленький легкий меч, а голову прикрывал серебряный шлем тонкой работы с нашлемником.

В этом одеянии четко вырисовывался стройный и гибкий стан девушки, а ее бледное личико, обрамленное белокурыми кудрями, под шлемом хранило выражение кроткой печали. В этих доспехах Мирца была прекрасна и выглядела гораздо энергичнее, чем в женском платье.

– Что все это значит, Арторикс? – спросила сестра Спартака у юноши, и в голосе ее прозвучало не то удивление, не то упрек.