Мирца почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, и они сразу стали пурпурными; она опустила глаза.

– Нет, заклинаю тебя, Мирца, – взволнованно продолжал Арторикс, сложив руки перед девушкой, словно в молитве, – если живо в тебе чувство жалости, не лишай меня божественного сияния, что исходит из глаз твоих! Смотри, смотри на меня так, как смотрела только что!.. Этот нежный взгляд покоряет меня, влечет к себе, очаровывает, отрешает от всего на свете… дарит мне чистое, невыразимое наслаждение… восторг любви, который я не в силах передать тебе словами, но душа моя полна такой беспредельной нежности, что в это мгновение я молю и призываю смерть, ибо я чувствую, что умереть сейчас было бы божественным, упоительным счастьем!..

Он замолчал и, словно в каком-то исступлении, смотрел на девушку. Она же, охваченная нервной дрожью, произнесла несколько прерывистых слов:

– Почему ты… говоришь… о смерти?.. Ты должен жить… ты молодой… храбрый… жить… и стараться быть счастливым… и…

– Как же я могу быть счастлив? – в отчаянии воскликнул гладиатор. – Как… как я стану жить без тебя, без твоей любви?..

Минуту длилось молчание. Сестра Спартака, снова опустив глаза, стояла молча, в явном смущении. Юноша схватил ее за руку и, привлекая к себе на грудь, прерывающимся от волнения голосом произнес:

– Обожаемая, любимая, не лишай меня этой сладкой иллюзии… скажи мне, что ты любишь меня… позволь верить, что ты любишь меня… смотри на меня своим божественным взглядом… пусть отныне сияет перед моими глазами этот луч счастья, чтобы я мог думать, что мне дано мечтать о таком блаженстве…

И, произнося эти слова, Арторикс поднес руку Мирцы к губам и стал страстно ее целовать, а девушка дрожала, словно листок. Она прерывисто шептала:

– О, перестань… перестань, Арторикс… оставь меня… уходи… Если бы ты только знал, какую боль… причиняют мне твои слова… если бы ты знал, какая это мука…

– Но, может быть, это только мечта… может быть, твои нежные взгляды были обманчивы… Если это так, скажи мне… Будь искренней, будь сильной, скажи: «Напрасной была твоя надежда, Арторикс, я люблю другого…»

– Нет, я не люблю, никогда не любила, – горячо произнесла девушка, – и никогда не полюблю никого, кроме тебя!

– О! – воскликнул в невыразимом порыве радости Арторикс. – Быть любимым тобой… любимым тобой!.. О, моя обожаемая!.. Разве дано всемогущим богам испытывать радость, равную моей?

– О боги!.. – произнесла она, с усилием освобождаясь от объятий юноши. – О, боги не только познают любовь – они упиваются радостью, а мы обречены любить молча, не имея возможности излить непреоборимый пыл нашей любви, не…