Шарлотта покачала головой:

— Политическую выгоду я вижу, дорогой, но не выбрасывайте Марию из ваших расчётов. Она уже давно должна была бы выйти замуж, а наш маленький бедный Карл на десять лет младше её.

— Это не имеет значения для принца. Он выглядит старше своих лет.

— Выглядит он, так сказать, не совсем обычно. А австрийский принц такой высокий и красивый.

— Это — не то, что нужно, Шарлотта, герцог Карл тоже был высокий и красивый, и что же с ним сталось сейчас?

— Женщины думают не так, как мужчины, дорогой.

— Тогда женщины не думают о том, о чём нужно. Я всегда это знал.

Но он попытался увидеть своего сына глазами женщины, и ему пришлось согласиться, что у Шарлотты нашлось достаточно разумное объяснение.

— Я знаю, что Максимилиан пишет ей стихи на латинском языке, — сказала Шарлотта.

— Тогда, чёрт возьми, наш дофин должен усерднее заниматься латинским... Овидий... Он научится писать так же, как Овидий, стихи его будут полны любви, волнений и страстного ожидания. Я читал Овидия.

— Я никогда не думала, что Овидий лучше других поэтов, — сказала королева неожиданно.

— Я уверен, что это совершенно подойдёт Марии.

Он позвал сына.

— Карл! Как твоя латынь? Ты читал Овидия?

— Я ещё на «Записках» Цезаря, сир.

— Хорошо, хорошо. Наследник Галлии должен знать галльские войны. Ты продвигаешься?

Дофин честно сказал, поникнув головой и смотря вниз на свои кривые ноги:

— Мне жаль признаваться, сир, что я всё ещё на первой строке, Gallia est omni divisa in partes... Вся Галлия разделена...

— He продолжай, сын. Я никогда не любил эту строку. — Ему стало интересно, почему печатник, которого Какстон прислал из Англии, не поменял est на erat — ведь Галлия была раньше разделена на три части, но не сейчас! — Прикажи своему учителю научить тебя писать любовные поэмы, как Овидий.

— Я не люблю поэм, мне нравятся истории о войнах.