Фариш остановился – и бородач остановился.
Видишь? спросил Фариш.
Вижу, ответил Дэнни.
Он весь взмок. Они с Фаришем переглянулись. Когда они снова посмотрели в телевизор, там уже была другая картинка.
Они сидели в душной машине, и сердца у них колотились так, что казалось вот-вот – и будет слышен стук.
– Заметил, – вдруг спросил Фариш, – что все грузовики, которые мы по пути сюда видели, были черными?
– Чего?
– Они что-то перевозят. Вот только не знаю, что именно.
Дэнни молчал. С одной стороны, он понимал, что все это чушь собачья, что Фариш просто параноит, но, с другой стороны, что-то в этом было. Вчера ночью звонил телефон – три раза, с интервалом ровно в час, но трубку вешали, не говоря ни слова. Потом Фариш нашел стреляную гильзу на подоконнике в лаборатории. Это вообще как понимать?
А теперь еще и это – девчонка, снова девчонка. Влажная, буйная трава на газоне возле пресвитерианской церкви отливала зеленоватой синевой в тени декоративных елей, извилистые дорожки выложены кирпичом, самшитовые кусты подстрижены, все такое аккуратненькое и блестящее, будто игрушечная железная дорога.
– Я только вот чего понять не могу, кто ж она, черт подери, такая? – спросил Фариш, нашаривая в кармане дозу. – Не надо было тебе ее отпускать.
– Ее Юджин отпустил, не я.
Дэнни пожевал губу. Нет, ему не показалось – после несчастья с Гам девчонка как сквозь землю провалилась, он неделями ее искал, ездил по всему городу. А теперь стоит о ней подумать, стоит о ней только заговорить, как она тут как тут, вспыхивает на горизонте – черные, остриженные, как у китайца, волосы, злобные глаза.
Они оба нюхнули, чуток подуспокоились.
– Кто-то, – Дэнни сделал глубокий вдох, – кто-то поручил этой девчонке за нами шпионить.
Он хоть и под кайфом был, но тотчас же пожалел, что это сказал. Фариш нахмурился.
– Что-о? Да если кто-то, – прорычал он, вытирая нос тыльной стороной ладони, – если кто-то этой соплячке велел за мной шпионить, я ее разорву на части.
– Она что-то знает, – сказал Дэнни.
Почему он так решил?