Игорь умер… Я не мог поверить. Немыслимо, непостижимо… Теперь мои чувства к нему выровнялись и смягчились, но за лето я его сто раз ненавидел, сто раз им восхищался и сто раз его боялся. И все же это он освободил меня от ошейника робости и сделал из меня человека, способного жить полной жизнью. Игорь умер… Я вдруг разом понял, насколько я ему обязан и… насколько был неблагодарен. А теперь я уже никогда не смогу его поблагодарить.

Грусть охватила меня, проникая во все уголки моего существа. Навалились тяжесть и усталость. Старый лев покинул этот мир.

Внезапно мозг пронзила мысль: что же, теперь ответы на все мои вопросы исчезнут вместе с ним?

— Катрин, я могу вас кое о чем спросить?

— Алан, я…

— Процесс. Процесс Франсуа Литтрека. Был Игорь виновен или нет?

— Нет. Здесь ему было не в чем себя упрекнуть.

— Но тогда зачем он гипнотизировал судей? Ведь это было?

Катрин грустно улыбнулась:

— Если бы и было, я бы не удивилась. Значит, он предпочел воздействовать на судей, а не оправдываться перед ними… Или он просто-напросто понял, что не сможет доказать свою невиновность. К тому же он почти не встречался с тем молодым человеком, за которым неусыпно следили. И если тот покончил с собой, Игорь был ни при чем.

— А я?.. Ведь наша встреча на Эйфелевой башне не была случайной?

Она посмотрела на меня с большой теплотой:

— Нет, не была.

— Он ведь меня специально заманил в свои владения?

Она молча кивнула.

У меня пересохло во рту. Она — его сообщница, она была в курсе всех его замыслов и позволила ему…

— Катрин, вы ведь знаете, зачем ему понадобилась Одри?

Она отвернулась к окну и задумчиво заговорила, следя глазами за струями дождя, который с шумом обрушился на сад:

— Игорь знал о том, какие близкие отношения вас связывали, и рассказал Одри о своих планах относительно тебя. Он убедил ее якобы случайно оставить у тебя статью о самоубийствах и уйти.

— Так это он уговорил Одри меня бросить?!