На щеках Юйчи Гуна проступил румянец, будто след от ледяного ветра с пограничной заставы. Он продолжал болтать без разбору, и от лести и заискиваний, таившихся в его речах, Мужун Синю стало неприятно. Даже славные мужи, геройски проявившие себя на поле боя, покорно сдаются удобствам столичной жизни.

Охранять рубежи государства – дело неблагодарное, Мужун Синь на себе испытал ледяной холод пограничных застав. Он поднял чарку с вином за Юйчи Гуна, прикрыл половину лица рукавом чиновничьего халата и украдкой бросил взгляд на Цао Гуя – тот тоже смотрел на него! До дна! Он запрокинул голову и, закрыв глаза, осушил чарку. На душе стало пусто и холодно от всплывших в голове печальных стихов: «Завтра горы разделят с тобою нас на долгие-долгие дни»[10].

В центре зала танцовщицы вскидывали к потолку руки, белоснежные мягкие рукава их платьев развевались, будто качаясь на ветру. Девушки склонялись и кружились в волнующем танце, рукава их платьев то прикрывали им лица, то резко взлетали ввысь, то расправлялись, подобно паре крыльев. Танцовщицы улыбались и бросали на зрителей быстрые взгляды, полные тоски и печали. Из-под завесы белых рукавов проглядывали очертания их прекрасных лиц, взгляды танцовщиц очаровывали и завораживали, а движения обольщали и кружили голову. Государь и присутствовавшие аристократы и чиновники пировали и веселились от души, наслаждаясь атмосферой единения с подобными им самим талантливыми и добродетельными мужами.

После того как танцовщицы в белых одеждах покинули зал, звучно и наперебой, словно дождевые капли, загрохотали барабаны, и в центр, кружась на белоснежных босых ногах, выбежала танцовщица, одетая в платье из легкой прозрачной красной ткани. Лицо этой девушки было холодно и неотразимо, в середине лба была нарисована киноварная точка, бирюзовые глаза, тонкие губы и грациозная фигура выдавали в ней чужеземку, таинственную и манящую.

Мужун Синь понял, что это была та самая красавица, которую Цао Гуй преподнес государю в подарок. Она исполняла танец бхаратнатьям[11].

Вдруг в ушах Мужун Синя словно застучали барабаны, лоб покрылся холодным потом, и он в страхе опустил голову. Словно порыв сурового ветра, его охватили невиданные прежде ужас и волнение: краем глаза он увидел, что перед огромными дверьми зала молчаливо выстроились солдаты. Как это понимать? Он опустил чарку с вином и на всякий случай крепко взялся за рукоять меча, висевшего на поясе.

Барабанный бой неожиданно прервался. Государь встал с трона дракона, украшенного витиеватыми узорами, и поднял золотой кубок в виде лотоса. Тигриные глаза сияли высокомерием и силой правителя Поднебесной. Посмотрев сверху вниз на подданных, сидевших в зале, он громогласно произнес: