В половине седьмого, когда Касс открыла закусочную, у дверей уже кучковались мужчины, среди них Руб, они притопывали от холода, дожидаясь, когда их пустят в тепло и свет. Руб немедленно уселся на табурет поближе к Салли – тот стоял возле гриля и металлическим венчиком взбивал яйца в миске. Последняя неделя – с тех пор, как Питер вернулся в Бат, – выдалась для Руба непростой. Он привык, что Салли целиком принадлежит ему и не надо его делить ни с Питером, ни с мальчонкой. Совсем недавно Руб пребывал в блаженном неведении о том, что у Салли есть сын и тем более внук; Руб считал, эти двое поступили не очень честно, заявившись в Бат без предупреждения в расчете, что им тут обрадуются. Рубу не нравилось, что приходится работать с Питером, тот не умел так внимательно слушать, как Салли. Вдобавок если Питер и заговаривал с Рубом, что случалось нечасто, то на каком-то другом непривычном английском, и от этого английского Руб чувствовал себя глупо. В восьмом классе старая леди Пиплз предупреждала его, что общество отдает должное тем людям, которые говорят так хорошо, что другие люди чувствуют себя дураками, оказалось, все так и есть, потому Руб особо не удивился. Но куда хуже, что и Салли теперь говорил иначе, совсем как Питер. Салли вообще общался только с сыном, а Руба едва замечал, и, судя по некоторым признакам, Салли действительно прислушивался к тому, что отвечает Питер. И то, что Салли слушает Питера, да еще отвечает ему, особенно раздражало Руба, ему нравилось считать Салли своим единственным настоящим другом. Ведь Руб рассказывал Салли такое, о чем и не заикнулся бы никому, даже Бутси, своей жене. Он не утаивал ничего, делился с Салли заветными желаниями, не имевшими отношения к Бутси. Едва Руба охватывало какое-то желание, он тут же сообщал о нем Салли, чтобы вместе порассуждать об этом. По мнению Руба, у Салли был единственный недостаток: он не хотел иметь больше того, что у него и так есть, и это представлялось Рубу необъяснимым. Если стоишь на улице, на холодрыге и сырости, вполне естественно желать очутиться в помещении, в сухости и тепле, вот Руб этого и желал – и не только для себя одного, он же не эгоист какой, но и для Салли. Это и есть дружба. Пусть Питер и сын Салли, но Руб был твердо уверен, что Питер не питает к Салли таких сильных чувств. Он не друг Салли. И, усевшись на табурет поближе к Салли, стоявшему по ту сторону стойки, Руб с удовольствием объяснил бы ему все как есть про дружбу, чтобы Салли понял. Но вместо этого Руб спросил:

– Не дашь мне взаймы доллар?