– Если ты ставил свои, то и выигрыш твой. Так принято.

– Да я даже и не пошел бы в букмекерскую контору, если бы ты меня не попросил, – возразил Питер.

– Дело не в этом.

– Забавно, – вмешался Уэрф. – Обожаю слушать, как твой отец рассуждает о нравственном смысле вещей. Что называется, найди в его словах логику и получи приз.

– Ты-то куда лезешь? – парировал Салли.

– Даже не знаю, – ответил Уэрф. – Пойду-ка я вниз, подожду вас на холоде.

– Окей, – согласился Салли. – Иди.

Отец, сын и внук слушали, как он с тяжелым топотом спускается по лестнице. Салли смотрел на сына и как никогда остро чувствовал, что не может допустить, чтобы Питер стал его избавителем.

– Слушай, возьми квитанцию, – сказал Салли. – У тебя Уилл, и еще тебе надо будет оплатить больничные счета за Шлёпу. Тебе нужны деньги.

– Не так сильно, как тебе, – возразил Питер. – Я хотя бы никому не должен.

Салли задумался над этими словами. Почти всю жизнь он мог сказать о себе то же самое. И вдруг оказался в долгах как в шелках.

– Давай так. – Салли решил пойти на компромисс. – Будем считать, что я у тебя эти деньги вроде как одолжил.

Снизу донесся взрыв смеха: Уэрф на площадке лестницы слышал их разговор.

– В этом весь твой старик, – крикнул он Питеру. – Он скорее возьмет у тебя в долг, чем отберет обманом.

* * *

В итоге Салли и Питер условились через час встретиться возле квартиры и разгрузить вещи Питера, те до сих пор лежали в небольшом трейлере возле дома Ральфа и Веры. Питер сложит свою и Уилла одежду в чемоданы (с Уиллом посидит Ральф), и они с Салли спокойно все перевезут. Веры, к счастью, не будет дома, она уехала в Шуйлер-Спрингс – Роберта Холзи ночью увезли в больницу. Салли за этот час постарается найти Руба – им понадобится его помощь, чтобы таскать мебель по узкой лестнице на второй этаж.

– Удачи, – сказал Питер, убежденный, что Руб наотрез откажется иметь с ними дело.

– Он согласится, если я попрошу, – заверил Салли, хотя сам был далеко не убежден в этом.

Вообще-то ему совсем не улыбалось заниматься тем, что наверняка обернется унижением. Салли был не из тех, кто умеет извиниться прямо, а завуалированные извинения, обычно действовавшие на Руба – например, большой классный чизбургер в “Лошади”, – на этот раз, подозревал Салли, не сработают. Вероятно, ему действительно придется сказать, что он сожалеет о своем поведении. И он правда сожалел. Он вовсе не отрицал, что перед Рубом следует извиниться. Ему просто не хотелось создавать омерзительный прецедент публичных извинений, поскольку теоретически это откроет дорогу другим видам сожалений.