– Двадцать? – прищурился Малыш. – А сорок не хочешь? Я работаю уже сорок лет. При жизни твоего старика – он был такой же говнюк, как и ты, – на Главной было четыре бара. Теперь я один-единственный.

– Один-единственный говнюк? – уточнил Салли.

– Один-единственный бар.

– Выживают тупейшие, – в качестве объяснения предположил Салли.

– Двадцать минут до закрытия. – Малыш направился к табурету за стойкой.

– Ну вот, – Салли ухмыльнулся Уэрфу, – слава богу, он ушел.

Салли порылся в карманах, достал все деньги, которые там были, выложил на стойку и принялся пересчитывать купюры разного достоинства. Кучка получилась внушительная, хоть Салли и понимал, что этого не хватит расплатиться с долгами. Пересчитав деньги, он взял пятьсот долларов и пододвинул по стойке к Уэрфу.

Уэрф посмотрел на купюры.

– Уверен? – спросил он. – Я же знаю, что тебе и без того проблем хватает.

– Бери, – посоветовал Малыш за стойкой. – Когда у него еще будут такие деньги?

– Вот бы мне предложили сотню, чтобы прострелить тебе башку, – сказал ему Салли. – Я согласился бы и бесплатно, если бы точно знал, что ты сдохнешь.

– Ты слышал прогноз погоды на завтра? – спросил Уэрф.

Салли признался, что не слышал.

– Обещали сильный снегопад.

Салли вздохнул, запустил руку в волосы.

– Черт, я думал, ты обрадуешься, – удивился Уэрф. – Ты целый месяц ныл и стонал, что нет снега.

Чистая правда, и все-таки Салли думал обо всем, что ему надо сделать завтра. Съездить к Гарольду и навесить плуг на пикап – очередная забота. С другой стороны, он все равно собирался съездить к Гарольду и отдать ему часть этих денег, пока они не улетучились.

– Он заглядывал днем, – сообщил Уэрф, когда Салли упомянул о Гарольде.

– Наверное, услышал, что моя тройка выиграла, – предположил Салли. Он никогда не видел Гарольда ни в “Лошади”, ни в каком-то другом баре.

Уэрф покачал головой: