Одному только утверждению Никита безоговорочно поверил, поскольку страстность, с которой высказывался на эту тему Баудолино, служила доказательством правды: что на всем протяжении похода Волхвоцарей поддерживало и влекло безумное желание дойти до цели. Цель же была у всякого своя. Борон с Гийотом стремились только захватить Братину, хоть в царстве пресвитера Иоанна, хоть где угодно. Баудолино мечтал о царстве все неукротимее, и рабби Соломон тоже, но только он надеялся отыскать там потерянные колена. Поэту плевать было на Братину, он просто надеялся устроиться в каком-нибудь царстве главным начальником. Ардзруни желал удалиться из места, где был раньше, а Абдул, как известно, полагал, что, удаляясь, приближается к предмету своей целомудренной алчбы.

Пятеро александрийцев были единственными, кто не витал в облаках: они заключили договор с Баудолино и держали слово, а также показывали характер, потому что, если уж решено найти пресвитера, пресвитер будет найден. Иначе, говорил Алерамо Скаккабароцци, известный больше под непристойной кличкой, иначе нас перестанут считать серьезными людьми. А может, они рвались вперед и потому, что Бойди вколотил себе в голову, что в Иоанновом царстве можно будет наискать чудотворных мощей без счета (и не таких жульнических, как эти головы Крестителя), взять их оттуда, доставить в родную Александрию и превратить город, не имеющий истории, в самое уважаемое святилище для христиан.

Ардзруни, чтоб обойти иконийских тюрок, повел всю группу через такие перевалы, где лошади чуть не сломали ноги. Потом шесть дней плелись по каменистым долам, усеянным дохлыми ящерицами, околевшими от солнечного удара. Как прекрасно, что у нас с собой продовольствие и не приходится есть вот этих смердючих гадов, сказал с удовольствием Бойди, и попал, как принято говорить, пальцем в небо, потому что через год они с восторгом взяли бы и гораздо более смердючих гадов, пекли бы на огне, нанизав их на острую длинную ветку, и пускали бы слюни до самого подбородка, не в силах дождаться, покуда снедь подрумянится должным манером…

Они прошли через несколько селений и в каждом показывали чучело Зосимы. Да, подтверждали местные, такой вот монах побывал тут в околотке, пожил у нас месяц и был таков, тем временем обрюхатил мне дочку. Позволь, какой месяц, мы в пути всего лишь только две недели? Когда он жил тут? Да уж тому, поди, седьмая Пасха. Вон плод греха, бегает во дворе, тот, что с чирьем. Значит, монах был другой, все они греховодники, отцы святые.

Говорили им: да, проходил с бородой, юркий такой горбунчик… Ну причем тут горбун, значит это не тот, слушай, Баудолино, может, ты не понял их слова и переводишь, что придется? В другом месте: да, ну как не знать, вот он самый и был, и тыкали пальцем в рабби Соломона, в его смоляную бороду… Не иначе как друзья обращались с расспросами к самым неимоверным остолопам.