Книга осталась в Соларе, но я уверен, в дедовой лавке отыщется экземпляр. И точно. Пока дед разговаривает с посетителем, я усаживаюсь на пол у подножия стеллажа и лихорадочно отлистываю полкниги — где же та запретная страница? Вот она. Гуинплен, изуродованный компрачикосами, предназначавшими его для показа в балаганах, отринутый обществом, неожиданно обнаруживает, что он — лорд Кленчарли, наследник громадного состояния и пэр Англии. Еще не вполне понимая смысл перемен, он позволяет себя одеть в великолепный костюм и привести во дворец, похожий на лес, где среди множества чудес, ему открывшихся (он один в этой сиятельной пустыне), средь анфилад и пышных зал обнаруживается такая роскошь, что голова идет кругом не только у него, но и у читателя. В одном из чертогов на постели, неподалеку от ванны, приготовленной для девственных омовений, лежит обнаженная женщина.

Не то чтобы полностью, коварно добавляет Гюго. Собственно говоря, она не была совершенно нагой. На самом деле она была одета. Однако в рубашку до того неосязаемую, что взгляду чудится — влажную. И дальше несколько страниц с описанием женской наготы, более того — наготы, явленной глазам Человека, который смеется, любившего до тех пор только лишь свою слепую невесту. Женщина представилась ему Венерой на лоне пенных вод, она незаметно меняла позу, как легкое облако меняет свои очертания в лазури, и линии ее тела принимали по-новому очаровательную волнистость… Дальше Гюго добавляет: Нагая женщина — это женщина во всеоружии.

Вдруг эта женщина, Джозиана, побочная сестра королевы Анны, пробуждается, узнает Гуинплена, и начинается сумасшедшая битва за захват его любви, чему несчастный совершенно не способен сопротивляться, а она доводит его до пароксизма страсти, однако не отдается. Она вместо того изливает на Гуинплена эротические фантазии более волнующие, чем даже ее обнаженность, и предстает в этих грезах девственницей и блудницей, жаждущей не только познать тератологические восторги, воплощенные в уродливом Гуинплене, но и бросить вызов свету и двору: эта перспектива окончательно опьяняет ее. Венера предвкушает двойной оргазм, от собственно обладания и от выставления напоказ своего Вулкана.

И когда Гуинплен уже готов пасть в ее объятия, приходит сообщение от королевы, которая извещает сестру, что Человек, который смеется, законно признан лордом Ферменом Кленчарли и должен сделаться ее мужем. Джозиана комментирует письмо: «Хорошо», — встает, указывает на дверь, переходит со страстного «ты» на отчужденное «вы» и говорит тому, с кем только что страстно желала соединиться: