Вилл постоял, не зная, на что решиться. От прикосновения Гарри гнев его сник, стал понемногу обращаться во что-то другое. Он медленно, с огромным, усталым терпением покачал головой.

— Отлично, — сказал он. — Ничего так не хочу, как только уехать отсюда и никогда больше не видеть эту сраную рожу.

— Не смей так со мной разговаривать, — сказал отец. Он стоял исполненный холодного гнева правоты и убывающей силы.

— Я вообще с тобой разговаривать начиная с этой минуты не буду, — ответил Билл. — Никогда.

Он повернулся к Зои и Джамалю. Лицо его было темным от гнева и от чего-то еще, чего-то, лежавшего по другую сторону гнева. Похожего на своего рода страшное вдохновение.

— Мы уезжаем, — сказал он. — Простите. Я позвоню, когда мы доберемся до города.

Она кивнула. Брат и Гарри поцеловали ее, Вилл пожал Джамалю руку.

— Палатка твоя, дружок, — сказал он. — Наш прощальный подарок.

Они вошли в кухонную дверь, миновали Сьюзен, Магду и Бена. Чтобы уложить чемоданы и отнести их к машине, им потребовалось меньше десяти минут. Сьюзен и Зои проводили их до машины.

— Это же безумие, — сказала Сьюзен. — Не уезжайте.

— Мы не можем остаться, — сказал ей Вилл. — Прости. Прежде всего, нам и приезжать-то сюда не следовало, я мог бы сообразить, что случится нечто подобное.

— Ну, дай ему еще одну попытку. Только позволь мне сначала поговорить с ним.

Вилл взял руки Сьюзен в свои, притянул ее к себе.

— Помнишь, — спросил он, — я однажды сказал тебе, что собираюсь убить его?

— Нет, — ответила она.

— А я помню отлично. Мы были еще детьми, стояли с тобой на заднем дворе. Я сказал, что когда-нибудь убью его, и, знаешь, едва не убил сегодня. Правда, едва не убил.

— Ты преувеличиваешь.

— Может быть. А может быть, и нет. Но думаю, что мог это сделать.

— Билли, — сказала Сьюзен. — То есть, прости, Вилл…

Он быстро поцеловал ее.