Письмо из Испании попало в Берлин и в конце концов дошло до Берхтесгадена, где его лично сам Гитлер признал настоящим. Он отдал приказ о переброске войск, танков и флота с сицилийского южного берега в Грецию, на Сардинию и Корсику. Сицилия была подготовлена, чтобы штурмовать ее. Мертвый майор Мартин, похороненный в Испании, был на самом деле бездомный пьяница из Уэльса по имени Глиндур Михаэль, умерший от того, что выхлебал бутылочку крысиного яда.

Американцы положились не на хорошие истории, а на хорошие отношения: ЦРУ заключило тайное соглашение с Лаки Лучано, арестованным нью-йоркским боссом мафии, который в благодарность за некоторые привилегии уговорил своих сицилийских друзей перейти на сторону американцев. И когда в сицилийские деревни въезжали американские танки, навстречу им выходили итальянские солдаты – с белыми флагами. Не прозвучало ни единого выстрела. Фашистских бургомистров одного за другим американцы заменяли людьми, которых им «рекомендовала» Коза Ностра. Политзаключенные-антифашисты, так они именовались. На самом деле они сидели в тюрьме за разбой и убийства. То был договор с сатаной, который еще долго оставлял грязные следы. Но были и красивые истории – как, например, история американского пилота Тони Скафиди, который сбрасывал свои бомбы в море, а не на Мессину, откуда была родом его семья.

Немецкая радиостанция, вещавшая на арабском языке, ругала трусливых итальянцев, лишенных боевого духа, воли к победе и фанатизма. Итальянцы встречали войска коалиции не орудиями, а вафельными трубочками. Мориц слышал подобные упреки в адрес итальянцев еще во время службы в пустыне, он и тогда задумывался, не от нехватки ли как раз фанатизма они были такими симпатичными ребятами. Куда бы ни приходили немецкие блицкригеры, их боялись, тогда как итальянцев любили.

* * *

Внезапно все мужчины в кафе замолчали. Би-би-си прервала музыкальную передачу, и диктор драматическим тоном сообщил, что король Италии Виктор Эммануил II приказал арестовать Муссолини. Дуче – арестант? Неужто это конец? Многие вскочили, с ликованием выбежали на улицу и принялись останавливать машины, чтобы выкрикнуть в лицо оторопелым водителям радостную новость. Один запел Bella Ciao, и тогда уже все встали, громко подпевая и хлопая в ладоши. Соседний столик опрокинулся, кто-то толкнул Альберта. Мориц едва успел удержать на столе кофейные чашки. Альберт – в кафе лишь они с Морицем продолжали сидеть – посмотрел на него поверх очков, как будто хотел поставить диагноз. Наблюдатель Мориц почувствовал, что теперь он объект наблюдения.