— Двадцать первого июня в Денвере, может быть, поймешь.

— Это информация, Саймон, пятилетней давности. Похоже на письмо в бутылке.

— Расточающая щедрые ласки, ты отдалась мне со страстью — и я тебе с той же страстью!

— Ты б заткнулся.

— Не могу.

— Да поможет мне Бог — я тоже не могу.

С пожеланием поменьше волноваться Саймон отправил Маркуса домой. У него самого оставалось еще несколько дел: надо был купить кофе, нательную оболочку и лазерных бритвенных лезвий. Он старался сосредоточиться на насущных пустяках. Старался не жить все время в страхе.

Была суббота. На улицах — толпы народу. Несмотря на это Саймон пошел за кофе на Бродвей — там он знал одну хорошую кофейную лавку. Помимо всего прочего, надо было как-то убить несколько часов, остававшихся до начала смены.

На Бродвее было полно цветных подростков, стайками проносящихся на роликовых коньках. А еще туристы. И некоторое количество поддельных туристов в исторических костюмах: среднего возраста пара со Среднего Запада в одинаковых ветровках; европейцы, внимательно изучающие карту; косяки японцев в «берберри» и «гуччи», направляющих на все, что движется, свои антикварные камеры. Естественно, были тут и надиане — разгружали фургоны, убирали мусор. Кое-кто требовал, в целях исторической достоверности, очистить Старый Нью-Йорк от надиан. Но их по необходимости терпели. А кто иначе станет заниматься работой, за которую берутся только надиане?

Купив кофе и туалетные принадлежности, Саймон пошел домой и включил видео. Недавно он подсел на финский сериал про женщину, которая ушла от мужа к андроиду, но сериал заменили другим — про девочку-подростка, которая начала видеть Богоматерь в самых неожиданных местах (в автобусе, в кино, каждый раз в призрачном сиянии, с бледной омертвелой улыбкой) и порвала со своим бойфрендом. Что поделаешь, Саймон посмотрел и это. Фильм оказался даже эротичным — на свой лесбийский лад.

Потом он наскоро перекусил, надел рабочий прикид, отправился в парк и занял отведенную ему позицию — сразу к северу от Овечьего луга. В семь часов у него был шестой уровень.

Стоял один из тихих вечеров, пронизанных туманным зеленым светом. Хлорофилловые разбрызгиватели работали на полную силу. По случаю начала лета в траву запустили светлячков. На некотором отдалении лужайка уходила в лавандовое ничто, терялась среди деревьев, а дальше над всем возвышались зиккураты Сентрал-Парк-Саут, в которых уже зажигались окна. По всему пространству парка попадались разнообразные исполнители — любители бега трусцой, люди на роликовых коньках, собачники — и непременные туристические группы, которые оттуда, где стоял Саймон, напоминали вереницы монахов и монахинь, тянущихся на молитву вслед за размытым светом фонариков, которые несли над собой их гиды.