— Она думала, жертвы икседрола подпадают под какую-то социальную программу. Получают ежемесячные компенсации. Не знаю, кто ей рассказал эту ерунду.

— Она намеренно приняла лекарство, которое сделает ее ребенка уродом?

— Что я могу сказать? Мать всю жизнь ловчила. Такой уж она человек. Я ее за это не виню.

— Не может быть.

— Она родила меня на свет. Благодарность — единственный достойный ответ на все, что бы ни происходило.

— Все-таки вы, люди, странные.

— Пару лет назад мы с ней попали в группу, которая называла себя Священный Огонь. Омерзительная компашка, честное слово. Те, которых ты видел, из них самые адекватные.

— Она, значит, была христианкой?

— Она была всем на свете, лишь бы это позволяло как-то устроиться. А христиане, если примешь их обеты, всегда тебя накормят.

— Твоя мать по-прежнему с ними?

— Не-а. Она сбежала с каким-то парнем. Кровельщиком — крыша скинии протекла, и он ее чинил. Я о ней уже почти год ничего не знаю.

— Она тебя бросила?

— Кровельщику не нужны были дети. Он рассудил, что христиане позаботятся обо мне лучше, чем она. Это они дали мне имя Люк. Ну, знаешь, как из Библии.

— А твое настоящее имя?

— Мое настоящее имя — Люк. А старое было Блитцен. Как олень Санта-Клауса… Мать была… Ладно, хватит о ней.

— И ты притворялся, что веришь в их бога?

— А я и вправду верю в их бога. Мне просто не нравится, как это делают они.

— Ты шутишь.

— Ничуть. Уже почти год, как я отмечен Святым Духом.

— Что ж… Наверно, для тебя это хорошо.