Никогда на острове не было столько работы, сколько ее появилось за несколько недель до торжественного открытия гостиницы. Нужно было прибираться в номерах, чистить и полировать все поверхности, поливать траву водой из шланга. («Бессовестная трата», — ворчала Пина.) Нужны были помощники заносить кровати, шкафы и столы, которые новый il conte заказал на материке; повара, чтобы готовить местные деликатесы и заморские блюда на огромной сверкающей кухне. Был нанят даже старый оркестр — для местного колорита. Проснувшись однажды утром, жители острова увидели, как над их бухтой навис, словно какое-то чудо, огромный белый лайнер, рассекавший спокойные воды залива. Дети со всех ног бросились на берег. Они скакали от восторга под островные мелодии, что нервно наигрывал оркестр. Гостей доставили на берег, они держались за свои чемоданы, сумки и коробки, словно потерпевшие кораблекрушение, и что-то бормотали на своих северных языках, неуверенные, стоит ли давать на чай паромщику или предложить мелочь детям.

Тут возникла реальная проблема. Новые туристы предпочитали кондиционированные салоны и залитую неоновым светом веранду «Прибрежного бара Арканджело» старомодному интерьеру «Дома на краю ночи». Компания il conte отгородила для них часть берега в заливе, где они могли лежать в пластмассовых шезлонгах. В прибрежном баре подавали американские коктейли и виски в хрустальных стаканах. Туристы нового поколения довольствовались роскошью гостиницы и кондиционированного бара Арканджело, им не было никакой нужды тащиться по жаре в город.

— Но я все-таки не понимаю, как можно предпочесть тот бар этому, — не успокаивался Бепе. — Арканджело берет сто пятьдесят лир за чашечку кофе, который на вкус как ослиная моча.

— Замани этих туристов, — убеждал Роберт Марию-Грацию, переживая за нее. — Пригласи их сюда. Они полюбят остров, как полюбил его я, когда впервые увидел. Только ты сможешь их убедить.

Однажды утром двое туристов из гостиницы все-таки отважились подняться в город. Их заметили на площади, вскоре после того как колокол отзвонил к мессе, они нервно топтались под пальмой. Мария-Грация, подбадриваемая близкими, подошла к двери.

— Добро пожаловать, — сказала она по-английски. — Заходите.

После довольно жаркого обсуждения пара переступила порог бара.

— Кофе? — предложила Мария-Грация. — Чай? Печенье?

Бледнокожие, светловолосые гости оглядели стариков-картежников, радиоприемник, настроенный на сицилийскую станцию, посмотрели на покрытые капельками влаги холодные шкафчики-витрины с рисовыми шариками и печеньем, на кофемашину. Мужчина сделал жест, как бы открывая книгу.