Когда за несколько дней до этого я созвала срочное совещание с судьей, попросив включить Флетчера в мой список свидетелей, то подумала, Гордона Гринлифа хватит удар.

– Алло? – сказал он. – Правило 26 (с)?

Он имел в виду Федеральные правила гражданского судопроизводства, согласно которым свидетели должны быть выявлены за тридцать дней до суда, если суд не дает иных указаний. Я полагалась на этот последний пункт.

– Ваша честь, – сказала я, – у нас всего две недели на подготовку данного суда. Никто из нас не выявит свидетелей за тридцать дней.

– Не обязательно тайком выставлять эксперта только потому, что натолкнулась на него, – съязвил Гринлиф.

Судьи федерального суда были печально знамениты тем, что старались быть честными в своих делах. Позволь судья Хейг выступить Флетчеру свидетелем, и это разворошит змеиное гнездо. Гринлифу придется подготовить перекрестный допрос, и, скорее всего, он захочет нанять своего эксперта, а это затянет суд, а все мы знали, что этого допустить нельзя. Но – странная вещь – отец Майкл оказался прав. Книга Иэна Флетчера настолько соответствовала уловке, с помощью которой я собиралась выиграть дело Шэя, что было бы глупо не попытаться. И даже лучше – она обеспечивала один элемент, которого мне не хватало в этом деле: исторический прецедент.

Я убедила себя, что судья Хейг рассмеется мне в лицо, когда я попытаюсь в последнюю минуту включить нового свидетеля, но вместо этого он взглянул на имя.

– Флетчер, – произнес он, перекатывая слово во рту, словно оно состояло из острых камешков. – Иэн Флетчер?

– Да, Ваша честь.

– Это тот, который вел телешоу?

Я затаила дыхание.

– Полагаю, да.

– Будь я проклят! – проронил судья.

Это было сказано отнюдь не с одобрением, а скорее с досадой.

Хорошая новость состояла в том, что мне разрешили привести своего свидетеля-эксперта. Плохая новость – в том, что судье Хейгу он очень не нравился и судья прежде всего представлял его себе как атеиста-шоумена, в то время как мне хотелось, чтобы его воспринимали как серьезного историка, заслуживающего доверия. Гринлиф злился, что у него почти не остается времени на то, чтобы разобраться в настроениях Флетчера. Судья относился к нему как к диковине, а я – ну, я просто молилась, чтобы мое дело не развалилось в ближайшие десять минут.

– Перед тем как мы начнем, миз Блум, – сказал судья, – хочу задать несколько вопросов доктору Флетчеру.

Тот кивнул:

– Слушаю, Ваша честь.

– Каким образом человек, десять лет назад бывший атеистом, может убедить суд в том, что в настоящее время является экспертом в религии?